Русские люди, по-моему, очень душевны и верны
Интервью Великой княгини Леониды Георгиевны, не публиковавшееся ранее, в котором она рассказывает о любви, России, русских людях и смерти
Москва. 28 мая. INTERFAX.RU – В ночь на понедельник в Мадриде скончалась на 96-ом году Великая княгиня Леонида Георгиевна. Она была вдовой великого князя Владимира Кирилловича Романова, правнука российского императора Александра II. Леонида Георгиевна родилась 6 октября 1914 г. в Тифлисе. Ее родителями были глава Грузинского царского дома Багратионов князь Георгий Александрович Багратион-Мухранский и княгиня Елена Сигизмундовна Багратион-Мухранская (урожденная Новина-Злотницкая). Тринадцатого августа 1948 г. в Лозанне, в церкви св. Герасима Леонида Георгиевна вступила в брак с главой Российского императорского дома великим князем Владимиром Кирилловичем. Глава Императорского дома Романовых, великий князь Владимир Кириллович скончался в 1992 году. Великая княгиня Леонида Георгиевна была последним членом Российского императорского дома, родившимся до революции 1917 года.
Нижеследующее интервью Великой княгини было взято Александром Радашкевичем, бывшим личным секретарем Великокняжеской семьи. Ранее оно не публиковалось.
Краткая история этой беседы. Париж, 4 февраля 2001 года. Прошло уже лет пять, с тех пор как я перестал быть личным секретарем Великокняжеской семьи и вернулся к творческой и личной жизни, которой у меня практически не было в течение шести лет моего секретарства.
Великая княгиня жила в Мадриде и все реже приезжала в Париж, теперь уже всегда с дочерью и внуком. Мы встречались в кафе или у нашего общего близкого друга, тоже ныне покойного, барона Питера фон Рекума. Время все быстрее утекало сквозь пальцы. Большой квартиры на рю Мондови, с которой связано столько воспоминаний, уже не было, не было и старого Мишки, белого пушистого сибирского пса, на которого оборачивались все прохожие во время наших прогулок. Великая княгиня остановилась в своей квартире на рю Мермоз, около Елисейских Полей. В те дни мне пришло в голову попросить, по секрету, у нее интервью, которое появится уже после ее смерти, и я набросал те вопросы, которые не задают в обычной беседе. Великая княгиня сразу согласилась. Мы встретились в полдень перед ее домом и пошли в ближайшее кафе, но там было слишком шумно для магнитофонной записи. На ней, как всегда, было ее черное длинное пальто с бархатным воротником. День был солнечный, и мы перешли в сквер на Rond-point (Круглая точка) Елисейских Полей. С ней, на красном поводке, был юркий пятимесячный мопс по прозвищу Joy (Радость). Так назывались и любимые духи Великой княгини. Ближе к концу разговора заморосил мелкий дождь. На некоторые вопросы Великая княгиня отвечала со слезами в глазах.
- Ваше Высочество, Вы прожили долгую трудную большую жизнь. Устали ли Вы от жизни?
- Нет. Я люблю по-прежнему жизнь, а главное, я всегда чем-то заинтересована. Я люблю политику, стараюсь помочь людям, по мере своих сил, ценю все новое. Так как-то и проходит жизнь... Есть, конечно, некоторое разочарование, но оно связано не с жизнью, а скорее с людьми, и именно с теми, от кого меньше всего ожидаешь какого-то зла и... больше "получаешь". (Улыбается.)
- Какое самое дорогое для Вас воспоминание, если говорить не о России, а о Вашей жизни на Западе?
- Конечно, встреча с моим будущим мужем, Великим князем. (Со слезами в голосе.) Потому что такого редкого человека... просто чудо, что Бог мне послал, и я не могу забыть ни одной минуты нашей совместной жизни. Мне очень не хватает его все время.
- Вы уже больше тридцати раз побывали в России. Какое самое дорогое воспоминание из всех этих визитов?
- Я думаю, самое дорогое воспоминание – это когда мы с мужем первый раз очутились на родине, в Петербурге, и та радость, которую он испытал от первой встречи с русским народом. Я не хочу сказать, с кем-то из "верхов", нет, а с самыми простыми людьми, с которыми он беседовал. Он был так тронут тем, с какой особой человечностью его принимали во всех наших храмах. И это его очень-очень утешило за все годы, что он прожил вдали от России.
- Скажите, Вы жалеете о чем-нибудь в жизни?
- Прежде всего, я жалею, что пришлось покинуть свою родину. (Со слезами в голосе.) Как бы ни был прекрасен широкий мир, милее родины и дома ничего нет.
- Как Вы относитесь к смерти?
- Вы знаете, у меня был такой невероятный случай – я умерла. Марии было тогда лет пять-шесть. Это было в Париже. После операции меня не хотели оставлять в клинике, говорили, что я капризничаю, а в отеле у меня наступила клиническая смерть. Я была уже вне моего тела, потому что видела его со стороны, "оттуда"... И "там" было какое-то невероятное спокойствие, какое-то... Это просто невероятное чувство, чудесное, легкость такая... Но крик моего мужа был такой страшный, так он закричал, чтобы я вернулась, что от меня потребовалось решение. И я решила вернуться.
Я не знаю, сколько это длилось. Наверно, несколько мгновений. Но "там" был такой покой, и это было так прекрасно, что я с тех пор совершенно не думаю о смерти. Так устроено, что все мы умираем, и в этом есть какой-то смысл.
- Какой период Вашей жизни кажется Вам самым тяжелым?
- Это опять же, когда мы покинули Грузию. Мне было почти шестнадцать лет. Там остались все мои друзья, наш дом, самые дорогие воспоминания и все самое родное, свое... И с тех пор у меня никогда не было ничего своего, действительно родного, того, что я оставила там...
- А какой период кажется Вам самым счастливым?
- Безусловно, мой второй брак, вся моя жизнь с Великим князем. Ну конечно, особым счастьем было рождение моих дочерей, Элен и Марии.
- Ваше Высочество, Вам пришлось побывать во многих странах, в разных уголках мира, и Вы подолгу жили в разных местах. И вот, глядя со стороны, какие главные недостатки русского человека Вы бы отметили? Порой говорят: лень, пьянство...
- Я скорее наблюдала эти... "недостатки" в высших кругах, а не у простых людей. Вы же знаете, сколько больших и малых городов, сколько деревень мы проехали. Люди шли к нам навстречу с открытым сердцем и даже с любовью, можно сказать, и эта искренность меня особенно тронула и навсегда осталась в памяти. Признаюсь, я была очень разочарована "высшим обществом". Простые люди гораздо чище и сердечнее, чем те, кто вкусил власть.
Я думаю, что у всех народов есть свои хорошие и отрицательные качества. Меня мать с детства учила видеть в людях прежде всего хорошее, и надо вести себя так, чтобы человек повернулся к вам самой лучшей своей стороной.
- А тогда что в русских самое лучшее?
- Русские люди, по-моему, очень душевны и верны, это прежде всего. Как бы ни старались за долгие годы лишить их Веры, она в них жива. Но самое главное, что такой любви к родине нет нигде в мире.
- Кто Вам больше всего запомнился из известных людей на Западе и в России?
- Я бы сказала, Франко. Этот человек меня совершенно потряс – и как личность, и как глава государства, и как настоящий испанец, и как военный... Он понимал и чувствовал, как пострадали бы люди, случись с ними то, что произошло в нашей стране.
А в России – это Игорь Иванов, министр иностранных дел, мой самый большой друг и самый верный человек, который вообще существует. То, как он после восьми лет оставил свой пост посла в Мадриде, где его так любили и уважали и где его всегда принимал сам король, о многом говорит. Оставил его для того, чтобы послужить нашей стране еще больше, в еще более важных вопросах. Он еще много сделает для России.
Конечно, я глубоко уважала Анатолия Собчака, с которым связан наш первый визит на родину, как и многие последующие. Этого тоже невозможно забыть. Огромное впечатление на меня произвели встречи с нашими большими писателями, оперными певцами, артистами.
- Что бы Вы хотели сказать тем, кто причинил или даже желал Вам зла, Вашим врагам, которых у Вас, как у всякого яркого человека, было немало в жизни?
- Я всегда забываю и прощаю, как меня учила мама... Я не умею долго держать на сердце зла на кого-то. Мне иногда это странно самой, честно Вам говорю.
- А что Вы больше всего цените в людях, какое качество?
- Прежде всего, верную дружбу. Она встречается не так часто в жизни, но у меня есть настоящие и очень верные друзья. И это самое дорогое.
- Что Вы не любите в людях больше всего?
- Когда говорят плохо о других. А за этим как раз далеко ходить не надо. (Смеется.)
- Как бы Вы хотели, чтобы о Вас вспоминали как о человеке?
- (тяжело вздохнув) Чтобы никто никогда не думал, что я вышла замуж за Великого князя из каких-то интересов или что старалась получить от этого какую-то выгоду. У меня и в мыслях этого не было...
- Что бы Вы хотели, Ваше Высочество, сказать Вашей дочери, Великой княгине Марии Владимировне, которая сейчас впервые прочтет эти строки?
- Я хочу сказать моей дочке, чтобы она любила всегда Россию, как я ее люблю, чтобы она помнила своего отца и продолжала нести его тяжелую ношу, и воспитала бы сына в том же духе верности и служения, что и я старалась ему передать, как могла...
- А Вашему любимому внуку Георгию, который еще очень молодой человек, что бы Вы ему сказали?
- А внуку... Во-первых, что я поручаю ему его маму и нашу страну... Чтобы он постарался глубоко понять русский народ и всеми силами помог ему встать на ноги.
Я проводил Великую княгиню домой. "Спасибо, что подумали об этом, – сказала она. – Только Саше ничего не говорите. С ним будет плохо, он очень ревнивый". Она довольно засмеялась. "Ну что Вы, Ваше Высочество! Никто ничего не узнает до того дня, которого, надеюсь, никогда не будет. В следующий раз, может, что-то добавим..." "Вы тоже можете что-то добавить!" Она опять засмеялась, заговорщически, как бывало раньше.
Но следующего раза не было. В сентябре 2002 года мы встретились в Париже в последний раз, на благотворительном вечере, устроенном нашим общим другом Нагао Йошитака.
И сейчас у меня в руках прозрачная голубая кассета с таким знакомым и дорогим голосом Великой княгини и отдаленным шумом машин и людей, шумом Елисейских Полей.
/Интерфакс/
