Евросоюз не станет изображать бога

Постпред РФ при Евросоюзе Владимир Чижов в интервью "Интерфаксу" рассказал о визовых вопросах в отношениях ЕС и РФ, а также повестке дня очередного саммита

Брюссель. 2 декабря. INTERFAX.RU - В преддверии саммита Россия-Евросоюз, который состоится в Брюсселе 7 декабря, постоянный представитель РФ при Евросоюзе Владимир Чижов дал эксклюзивное интервью корреспонденту "Интерфакса" в Брюсселе Виктору Онучко.

- Владимир Алексеевич, стараниями медийных средств у широкой общественности сложилось впечатление, что саммит Россия-Евросоюз собирается чуть ли не исключительно для того, чтобы решить визовую проблему между сторонами. Мы, в самом деле, сможем узнать уже в декабре, когда россияне смогут ездить без виз в страны ЕС?

- Чтобы, действительно, не создавалось никаких перекосов, я обрисую те блоки вопросов, которые предполагается обсудить на саммите. Это три основных блока.

Первый – это глобальные вопросы. Мы предвидим два сюжета. Первый – это стратегия выхода из финансового экономического кризиса. Напомню, что впервые обсуждать проблематику мировой экономики в формате Россия-ЕС предложил Дмитрий Анатольевич Медведев еще на весеннем саммите 2008 года в Ханты-Мансийске. Это было до того, как кризис как таковой разразился. И теперь эта тема прочно вошла в повестку дня. И если на прошлом саммите в Ростове-на-Дону мы еще обменивались оценками и координировали вопросы, связанные непосредственно с кризисом, а до этого речь шла о координации антикризисных мер, то сейчас говорить о том, что кризис позади, еще рано, поэтому на повестке дня стратегия выхода из него. Естественно, наш диалог с Евросоюзом на эту тему проходит не в вакууме. ЕС и Россия активно участвуют в формате группы 20-ти. Недавно был ее саммит в Сеуле, и сейчас предстоит продолжение того разговора.

А второй сюжет из глобальных – это изменение климата. Не далее, как в минувший понедельник, 29 ноября, в Канкуне началась очередная климатическая конференция. Эта тема чрезвычайно волнует наших европейских партнеров, но она и нас, разумеется, интересует. В общем, можно сказать, что Россия и Евросоюз в числе лидеров этого движения. Конференция в прошлом году в Копенгагене оправдала не все ожидания, хотя, наверное, достигла максимума возможного в той ситуации. Естественно, наши партнеры хотят координировать подходы к данной проблематике с российской стороной, учитывая в том числе нашу обоюдную заинтересованность в продвижении этого процесса.

Второй блок – международные вопросы. Их набор определяется той ролью, которую Россия и Евросоюз играют сегодня в международных делах. Евросоюз давно уже не является чисто экономическим образованием. Он осваивает все более широкий спектр политических сфер. Это в том числе роль ЕС в разных международных форматах. Возьмем "ближневосточный квартет". Половина этого квартета, то есть два из четырех участников, - это Россия и Евросоюз. Иранская ядерная программа. Только вчера было объявлено, что Высокий представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности госпожа Кэтрин Эштон как раз накануне нашего саммита будет в Швейцарии вести переговоры с иранцами. Она не одна там будет, а в компании политдиректоров "шестерки", в том числе и российского – заместителя министра иностранных дел Сергея Алексеевича Рябкова. Это полномасштабное возобновление переговоров по иранской ядерной программе. Правда, чем встреча закончится, я предсказывать не берусь. Но получается так, что если все это не сорвется, то госпожа Эштон с этих переговоров прилетит на наш саммит и доложит его участникам о результатах.

Будут подниматься вопросы, связанные с теми миротворческими усилиями, которые в разных частях мира осуществляют Россия и Евросоюз. У нас есть определенный опыт. В том числе известно участие российских вертолетчиков в операции в Чаде и в Центральноафриканской Республике, антипиратские действия в Аденском заливе и в Индийском океане. Туда сейчас идет с Тихоокеанского флота наш очередной военный корабль, который будет взаимодействовать с операцией ЕС "Аталанта". Но кризисное урегулирование - тема относительно новая в наших отношениях. На прошлом саммите в Ростове-на-Дону был представлен проект соглашения. Он рассматривается. Идут консультации экспертов. 30 ноября здесь, в Брюсселе, была довольно мощная делегация министерства обороны и МИДа, которая обсуждала эту проблематику, и это будет продолжено.

Будут обсуждаться итоги саммита ОБСЕ в Астане. Нетрудно догадаться, что эти итоги и дальнейшие перспективы развития проблематики европейской безопасности относятся к числу приоритетных сюжетов.

Третий блок – двусторонние отношения Россия-ЕС. Один из приоритетов, вы правильно выделили, - это перспектива безвизового режима. На сей счет у нас уже достаточно давно ведется диалог с Евросоюзом, который мы называем "безвизовым", наши партнеры называют его "визовым". Смысл от этого не меняется, а речь идет о перспективе перехода к безвизовым режимам взаимных поездок граждан России и стран Евросоюза. Впервые такая перспектива в качестве долгосрочной – именно на такой характеристике настаивал тогда Евросоюз – была обозначена на саммите в Санкт-Петербурге в мае 2003 года. С тех пор прошло уже семь с половиной лет, поэтому сейчас продолжать говорить о долгосрочной перспективе как-то даже становится неприлично. Поэтому мы переходим в оперативную фазу этого диалога. Речь, наверное, я могу так предположить, пойдет о согласовании совместных шагов по такому переходу, для чего саммит в Брюсселе даст необходимый политический импульс. Тема довольно непростая, включающая в себя, например, объективные параметры, которые мы обсуждали все эти месяцы, я бы сказал, технического свойства – внедрение биометрических паспортов, причем совместимых с соответствующей аппаратурой на нашей и на еэсовской стороне. Эта тема включает и вопросы реализации соглашения о реадмиссии. Оно работает, оно вступило в силу, так же, как и соглашение об упрощении визовых формальностей. Но есть, естественно, и политический компонент – для принятия такого решения требуется политическая воля. Причем, не только со стороны ЕС, с которой проводится саммит, но и со стороны всех 27 государств-членов ЕС. Такие вопросы решаются на основе консенсуса. Но это не мешает нашей параллельной работе по дальнейшему облегчению визового режима. Тут не надо одно с другим путать. Мы договариваемся с Евросоюзом о внесении соответствующих изменений в действующее соглашение. Я приведу один пример. Есть совместная, российско-польская, как это ни покажется кому-нибудь странным, инициатива, адресованная Евросоюзу, о распространении упрощенного порядка пересечения границы жителями не только 30-километровой зоны, как это предусмотрено нормативной базой ЕС, а всей территории Калининградской области и соответствующих территорий Польши – речь идет о двух воеводствах. Было совместное обращение министров иностранных дел Лаврова и Сикорского. Оно прорабатывается Еврокомиссией. Надеемся на скорый результат. Таким образом, мы реализуем малые шаги, которые, в конечном счете, если мы отменим визы, в дальнейшем не понадобятся, но пока мы рассчитываем суметь обеспечить такую возможность жителям Калининградской области.

Но, разумеется, в центре внимания будут не только визы. Активно реализуется инициатива партнерства для модернизации. Напомню, что год назад на саммите в Стокгольме было принято политическое решение о запуске этой инициативы, а в Ростове-на-Дону 1 июня нынешнего года были даны необходимые конкретные поручения. И вот теперь координаторы этого процесса – с российской стороны заместитель министра экономического развития Андрей Слепнев, а со стороны ЕС – заместитель гендиректора Еврокомиссии по внешним связям Хьюго Мингарелли представят саммиту свой совместный доклад и план действий. План действий предусматривает конкретные меры. Согласование было тоже довольно непростым, но мы рассчитываем, что эта инициатива, которая уже зажила своей жизнью, будет реализовываться в интересах модернизации как России, так и Европейского союза.

Вот здесь важно понимать, что речь не идет о том, что всезнающий и всеумеющий Евросоюз, изображая Бога, снизойдет на грешную землю и будет модернизировать неразумных россиян. Надо отдавать себе отчет, что все мы живем в глобализирующемся мире, в мире, где меняется соотношение экономических потенциалов, где меняется соотношение политических сил, в мире, где очевиден подъем мощных азиатских экономик, где мы наблюдаем кризисные явления, в том числе в зоне евро, поэтому вполне понятно, что каждая из сторон в нашем диалоге – и Россия, и Евросоюз – заинтересованы в поиске взаимодополняющих и взаимосовместимых инноваций, которые позволили бы и Европейскому союзу не растерять преимуществ, накопленных в прошлые десятилетия, и России, во-первых, использовать свои объективные преимущества, во-вторых, возможности международной кооперации. Это будет охватывать и передовые технологии, и системы организации производства, системы внедрения научных разработок, изобретений. Но это будет также охватывать и такие вещи, о которых любят говорить наши партнеры, как верховенство права. Конечно, совершенствование законодательств, регулятивных норм, - это важный элемент модернизации, в том числе и нашей страны.

Кроме того, на саммите будет дана оценка ходу переговоров по новому базовому соглашению. Я как руководитель российской делегации на этих переговорах могу сказать, что в целом и я, и, как я могу наблюдать, наши партнеры со стороны Евросоюза удовлетворены темпами и ходом переговоров. У нас уже идет 12-й раунд, то есть саммит мы готовим, а параллельно ведем переговоры по соглашению. Некоторые рабочие группы уже встретились, а другие будут встречаться в течение первой половины декабря, и 17 декабря у нас заключительная пленарная сессия последнего в этом году раунда, где мы подведем итоги. Переговоры идут непросто и небыстро, поэтому говорить о каких-то сроках, так же как и о сроках введения безвизового режима, было бы с моей стороны несколько безответственным. Отмечу также взаимосвязь наших переговоров по новому базовому соглашению и параллельно идущих в Женеве переговоров по ВТО. Понятно, чтобы записывать в новое базовое соглашение какие-то положения, касающиеся торгово-экономической сферы, надо представлять себе, как будет выглядеть итог переговоров по ВТО. В этом заинтересованы и мы, и наши партнеры. Поэтому последовательность, наверное, будет такая, что мы сначала завершим вопросы ВТО, а потом доработаем соответствующий раздел нашего соглашения.

- Однако наряду с российско-польской визовой инициативой возникают и такие ситуации, как с Германией, которая визовый режим усложнила. Почему возникло это обострение? И может ли подобное появиться в отношениях с другими странами?

- Ситуацию с Германией я бы не назвал обострением. Видимо, проблема в институциональных несовпадениях. У нас визовая проблематика в ведении МИДа, а в ФРГ - в ведении МВД. А в МВД в любой стране, как известно, несколько другая психология. Они усложнили процедуру оформления виз для российских граждан. Ну, возможно, не только для российских, но нас-то именно это волнует. Речь идет о списке представляемых документов. Ну, поскольку мы исходим из принципа паритета и взаимности, то соответствующие списки были введены и с нашей стороны, что вызвало довольно-таки болезненную реакцию со стороны тех германских граждан, которые к нам ездят. Может быть, они стали лучше понимать, что ощущают россияне, которые бьются с этими бумажками для получения германской шенгенской визы. Вообще, если говорить о визовой практике, то, конечно, особенно в первое время, когда вступило в силу соглашение о визовых упрощениях, проблемы возникали. Некоторые из них – технические или организационные. Например, отдельные страны поняли, что их консульства в России просто не справляются с потоком виз. Стали нанимать фирмы по аутсорсингу – визовые центры. Пожалуйста, если это помогает ускорять обработку документов и соблюдать сроки выдачи виз! Услуги этих центров платные, и если человек хочет побыстрее получить визу и готов за это дополнительно платить, то ради бога. Но каждый гражданин, запрашивающий визу, должен иметь возможность обратиться в консульство напрямую по тем расценкам, которые согласованы на межправительственном уровне. А что касается других государств, с кем ни поговоришь из наших партнеров по ЕС, все заявляют: да, визы надо отменять. Некоторые идут дальше, сравнивая тот режим, который действует в отношении России, с тем подходом, который Евросоюз проявляет в последнее время к странам Балканского региона. Для них, без всяких там долгосрочных перспектив, – раз, и отменяют. Наверное, россияне не представляют собой большей иммиграционной опасности, чем некоторые страны, с которыми Евросоюз пошел на это. Что касается безопасности, то у нас, например, подписано и действует соглашение о безвизовом режиме с Израилем. Уж немного есть стран в мире, которые так пекутся о своей безопасности, как израильтяне. Если они на это пошли, то, наверное, у них для этого были свои резоны.

- Кажется, Россия согласовала с Евросоюзом все вопросы о своем членстве в ВТО и на саммите в Брюсселе будет подписан соответствующий документ? Правда ли, что к такому согласию привела готовность России отменить экспортные пошлины на лес?

- Заявление о завершении этих консультаций сделал здесь, в здании постпредства России при ЕС, 24 ноября первый заместитель председателя правительства Игорь Иванович Шувалов по итогам своих переговоров с руководством Еврокомиссии. Он встречался с председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу, с еврокомиссаром по торговле Карелом Де Гюхтом и с госпожой Кэтлин Эштон.

Тут надо отметить, что Россия уже поставила рекорд, ведя переговоры о вступлении в ВТО дольше, чем это делал Китай. Китайцы уложились в 16 лет. У нас пошел 17-й год. Это, конечно, очень долго, слишком долго. Тому были свои причины, как экономические, так и политические. Сейчас мы на финишной прямой. Но, как часто бывает в подобных многосторонних переговорах, когда крупные проблемы решены, то мелкие проблемы становятся крупными. А когда уже мелкие решены, то буквально крохотные детали способны затормозить процесс. Было три основных трека: два двусторонних - это с Евросоюзом и Соединенными Штатами Америки, и один многосторонний трек. С Соединенными Штатами, как об этом договорились еще в мае президенты Медведев и Обама, к 30 сентября вопрос был закрыт. Там остался один пункт с американцами, возможно, странно звучащий для старшего поколения наших соотечественников. Это вопрос о лицензировании криптографической техники. Соответствующие предложения российской стороны переданы американцам, и они их рассматривают. А с Евросоюзом был целый ряд других тем. В том числе упомянутый вами вопрос об экспортных пошлинах на лес, а также вопросы о выравнивании железнодорожных тарифов и другие. Эти проблемы сейчас действительно решены.

Почему лес так вдруг возник? Российская Федерация, вводя таможенный тариф, имеет в виду тариф на экспорт в любом направлении. А основными двумя потребителями российского леса являются две очень непохожие страны – это Финляндия и Китай. Очень непросто было выработать формулу, применимую к одному и к другому партнеру. Сейчас это сделано. Уточню: речь не идет об отмене этих пошлин. Они будут отменены, как и все остальные экспортные пошлины, как только Россия вступит в ВТО. А пока достигнуто понимание о параметрах этих пошлин. Я не буду сейчас вдаваться в детали. Это все же переговорные сюжеты. К тому же речь идет о разных породах деревьев: хвойные – одно, дуб – другое, березы – третье. То есть, практически все вопросы решены. Технические детали еще остаются.

На многостороннем треке остаются вопросы, тоже решаемые на экспертном уровне. Они связаны с ветеринарными и фитосанитарными нормами. Речь идет, например, в наших отношениях с Евросоюзом, о допустимых уровнях остатков пестицидов во фруктах и овощах. Видите, какими вопросами мне здесь приходится заниматься? Так вот, по одним субстанциям более жесткие требования у нас, по другим – у Евросоюза. Поэтому необходим совместный научный анализ, что, действительно, обосновано. Но это все решаемо. Таким образом, мы действительно вышли с Евросоюзом на закрытие вопроса о ВТО. И, действительно, речь идет о подписании даже не на саммите, а до саммита, как мы рассчитываем, соответствующего меморандума. Плюс обменные письма. Будет ли это за несколько дней до саммита или за несколько часов до него, посмотрим. Так что можно говорить, что на саммите лидеры России и Евросоюза смогут констатировать решение этого вопроса.

- Вы говорили о том, что представители сторон представят саммиту совместный доклад и план действий по партнерству для модернизации. О каких конкретных мерах пойдет речь?

- Я не буду предвосхищать. Пусть координаторы пока хотя бы подпишут совместный доклад. Но там целый набор предложений. Я видел этот документ. Рабочий план – это не застывший документ. По предложению наших партнеров, его назвали rolling work plan, то есть рабочий план, находящийся в постоянном развитии. Он будет все время дополняться. И, наоборот, какие-то выполненные проекты из него будут исключать. Там целый ряд очень интересных тем. Это касается космических технологий, атомной энергетики. Кстати, популярность атомной энергетики, при всей противоречивости отношения к ней в странах Евросоюза, постепенно возвращается. А наша атомная отрасль после, увы, затянувшегося простоя сейчас вышла на ритмичный режим работы. И в самой России идет строительство. Пример – Балтийская атомная электростанция в Калининградской области, которая будет производить электроэнергии существенно больше, чем требуется для самой области, то есть возникает экспортный потенциал для сопредельных стран – Польши, Литвы, если они захотят, и через них к другим партнерам.

- Вы упомянули кризисное урегулирование среди тем предстоящего саммита. Сообщалось, что канцлер ФРГ Ангела Меркель настаивает на возобновлении переговоров по Приднестровью в формате пять плюс два и добивается вывода оттуда российских войск в обмен на создание комитета по внешней политике и безопасности ЕС-Российская Федерация, в котором Евросоюз и Россия могли бы работать в тесном контакте в операциях по управлению кризисами. Как относится Россия к такой увязке?

- В замке Мезеберг под Берлином 5 июня была обнародована двусторонняя российско-германская Мезебергская инициатива президента Медведева и канцлера Меркель. Речь идет о создании механизма взаимодействия в сфере внешней политики и безопасности – Комитета по вопросам внешней политики и безопасности: КВВПБ Россия-ЕС. И в качестве пилотного проекта федеральный канцлер тогда предложила рассмотреть приднестровское урегулирование, которое в тот момент, очевидно, ей казалось очень близким решением. Это не является предварительным условием. Так вопрос никогда не стоял. Это был пилотный проект. Могут быть и другие. Например, мы можем взаимодействовать по Ближнему Востоку. Надо сказать, что сама по себе эта инициатива поначалу встретила неоднозначную реакцию в Евросоюзе, поскольку исходила только от одной страны – Германии. Не секрет, что инициативы самой крупной страны Евросоюза не всегда сходу вызывают энтузиазм у стран меньшего размера, будь то сфера внешней политики, экономики, финансов и так далее. В итоге, мой коллега посол Германии представил эту инициативу членам Комитета по внешней политике и безопасности ЕС. На следующий день ни одна страна не сказала нет.

Что касается Приднестровья, то для этого танго недостаточно двоих – России и Евросоюза. Нужно также активное участие сторон в этом конфликте, то есть Кишинева и Тирасполя. А то, что происходило в Кишиневе до 28 ноября, до выборов, трудно назвать обстановкой политической стабильности. Поэтому, когда все там были увлечены предвыборной борьбой, которая не отличалась чересчур джентльменским поведением участников, трудно было рассчитывать на то, что Кишинев будет в состоянии играть какую-либо субстантивную роль в этом переговорном процессе. Пять плюс два – это неплохой формат. И он продолжал работать, и были встречи, но неформальные. Наверное, было бы наивно надеяться, что формализация этих встреч сама по себе приведет к решению. Здесь важно, чтобы по обоим берегам Днестра были ответственные руководители, способные выполнить те договоренности, которые будут достигнуты. Приднестровское урегулирование, может быть, на первый взгляд кажется очень простым. На самом деле, не все так просто. Там есть своя предыстория. 2003 год – меморандум Козака, который был уже на выходе, но дело сорвалось. И мы знаем, почему и кто в этом участвовал. Здесь надо скорее смотреть на содержание вопроса, нежели на его форму. И что касается Приднестровья, к сожалению, дополнительным раздражителем является подход некоторых официальных лиц в Бухаресте, с чьей стороны продолжают звучать явно неконструктивные речи, на опасность которых для дела урегулирования мы обращаем внимание партнеров Румынии по Европейскому союзу.

- Владимир Алексеевич, что касается переговоров по иранской ядерной программе в формате Высокого представителя ЕС вместе с политдиректорами "шестерки", есть ли хоть какая-нибудь надежда на успех? И насколько близки позиции ЕС и России в этом вопросе?

- Я отвечу предельно прагматично: даже сам факт возобновления этих переговоров после довольно длительного перерыва – это уже шаг вперед. Эта переговорная задача очень непростая. Иранские переговорщики – люди опытные и сложные партнеры. Но другого-то пути просто нет. До недавнего времени некоторые наши партнеры и по эту сторону Атлантики, и по другую рассчитывали, что санкциями удастся подвинуть Тегеран к большей гибкости. Санкции как таковые имеют право на существование, но это лишь элемент, лишь инструмент, а не самоцель, потому что после санкций надо иметь программу дальнейших шагов, как в случае малейшего обострения, так и в случае какого-то позитивного разворота. Посмотрим. По санкциям надо сказать, что мы не во всем согласны с Евросоюзом. Мы долго и мучительно договаривались в Совете Безопасности ООН о наборе санкций. Договорились, проголосовали, после чего, к сожалению, Соединенные Штаты, а вслед за ними Европейский союз навесили дополнительные односторонние санкции. Мы их не поддержали и считаем, что это было неправильно как по сути, так и по тактике, потому что сигнал, который, очевидно, должна была из всего этого увидеть иранская сторона, о том, что есть разные подходы у международного сообщества, наверное, не тот сигнал, на который нам следовало бы рассчитывать.

- Насколько "третий энергетический пакет" повлияет на сотрудничество Россия-ЕС в области энергетики? Будет ли идти и об этом речь на предстоящем саммите?

- Он уже влияет. Мы эту тему уже обсуждаем с Еврокомиссией довольно энергично и в принципиальном плане, хотя сам этот пакет пока не вступил в силу. В марте 2011 года только начнет и в течение длительного периода будет вступать. Но тут надо иметь в виду, что полной ясности у самих стран Евросоюза по поводу этого пакета нет, потому что там по некоторым параметрам допускается многовариантность. Разумеется, потенциально это предмет озабоченности для российской стороны, в первую очередь для наших энергетических компаний, и они этого не скрывают. Это является предметом нашего энергетического диалога, 10 лет которого мы отметили совсем недавно. В Брюсселе 22 ноября прошла конференция, в которой приняли участие наш министр энергетики Сергей Шматко и еврокомиссар по энергетике Гюнтер Эттингер. В ней участвовали представители соответствующих официальных структур, а также энергокомпаний России и Евросоюза, ученые-энергетики. Выводы очень интересные. Если еще год назад звучали противоречивые оценки, вплоть до экстремальных, со стороны людей, позиционирующих себя как экспертов в сфере энергетики, что, мол, эпоха природного газа заканчивается или вообще уже закончилась, то сейчас так уже никто не говорит. Все прекрасно понимают, что на обозримую перспективу газ будет играть возрастающую роль. Это связано и с борьбой против изменений климата, и просто с экономическим развитием, в том числе и Европы. Конечно, возобновляемая энергетика – это в долгосрочной перспективе то, о чем нельзя забывать. Сколько бы ни было газа или нефти у нас или у других производителей, наверное, не при нашей жизни, но через несколько поколений встанет вопрос, что все это заканчивается, поэтому к тому времени человечеству надо какие-то альтернативные источники энергии найти. Но сейчас говорить, что на обозримую перспективу возобновляемые источники заменят все традиционные, было бы несерьезно. Поэтому энергодиалог будет одной из важных составляющих предстоящего саммита Россия-ЕС. В частности, речь пойдет о российской инициативе по созданию новой правовой базы в международных энергетических отношениях.

- Вы упомянули тему верховенства закона как одного из условий модернизации страны. В Европарламенте 30 ноября в связи с предстоящим саммитом обсуждалась ситуация с правами человека и правовым государством в России. Эта проблематика будет затронута на саммите?

- Права человека - это тема, которая, естественно, затрагивается на каждом саммите. Она обсуждается и в нашем политдиалоге. У нас есть согласованный формат консультаций по правам человека. Очередной раунд состоялся 17 ноября в Брюсселе. В общем, стороны довольны. В Евросоюзе хотят оценить, провести внутренний анализ эффективности этого диалога. Пожалуйста, ради бога! Мы с интересом прочитаем результаты. Что касается активности некоторых европарламентариев, то, к сожалению, она иногда носит односторонний, пристрастный характер. Я, в частности, имею в виду деятельность председателя Подкомитета по правам человека Европарламента госпожи Хейди Хаутала. Ее в начале сентября пригласили в Беслан на годовщину тех трагических событий. Вместо Беслана она оказалась на Триумфальной площади в Москве рука об руку с лидерами нашей непримиримой оппозиции. Потом, правда, утверждала, что была там в качестве наблюдателя. А добравшись-таки до Беслана, отказалась от любых контактов с местными властями, ограничившись только неправительственными общественными организациями. Все это привело к достаточно однобокой картине, которую она пытается представить своим коллегам с переменным успехом. Я считаю, что разговор с Европейским союзом о правах человека нам нужен. У нас достаточно много вопросов к самому Европейскому союзу, начиная с хорошо известной и, увы, уже ставшей традиционной темы положения русскоязычных меньшинств в Латвии и Эстонии. Ну, и целый ряд других: как в Евросоюзе относятся к иммигрантам, каковы правовые последствия применяемых к ним мер. Есть о чем поговорить.