Москва. 2 сентября. INTERFAX.RU - Заместитель министра иностранных дел России Игорь Моргулов, курирующий в ведомстве азиатское направление, в интервью "Интерфаксу" рассказал о планах и действиях России в ШОС и БРИКС после успеха Уфы, прокомментировал ситуацию на Корейском полуострове в свете недавней эскалации между двумя Кореями, заявил, что Москва и Пекин разделяют обеспокоенность планами США и Южной Кореи о развертывании ПРО в Азии, а также расставил все точки над 'i' в отношении Курильских островов.
- Игорь Владимирович, в июле в Уфе успешно прошли саммиты Шанхайской организации сотрудничества и БРИКС. Намерена ли Россия усиливать координацию в рамках этих организаций, в том числе и с целью более активного их влияния в решении различного рода международных вызовов и региональных кризисов?
- Напомню, что консолидация внутренних рядов Шанхайской организации сотрудничества была заявлена президентом Владимиром Владимировичем Путиным в числе основных приоритетов председательства России в ШОС в 2014-2015 годах. Благодаря нашим совместным с партнерами усилиям в значительной степени удалось реализовать эту задачу.
Саммит в Уфе отмечен прорывными результатами, позволяющими обеспечить поступательное взаимодействие государств-членов во всех сферах. В частности, принята Стратегия развития ШОС до 2025 года, которая предусматривает усиление координации по ключевым направлениям: политическое, торгово-экономическое, культурно-гуманитарное, в сфере безопасности и т.д.
Важнейшее значение имеет процесс расширения ШОС. Запуск процедуры приема Индии и Пакистана, а также подключение Азербайджана, Армении, Камбоджи и Непала к работе Организации позволит нарастить потенциал совместной работы, прежде всего в экономической области.
Ключевым элементом развития нормативно-правовой базы и налаживания координации по вопросам безопасности стало Соглашение государств-членов ШОС о сотрудничестве и взаимодействии по пограничным вопросам.
Теперь предстоит целенаправленная работа по практической реализации достигнутых договоренностей.
Что касается БРИКС, то в период своего председательства Россия предложила партнерам достаточно обширную и во многом инновационную программу, которая далеко выходит за рамки регулярной "сверки часов" и координации подходов. Это четко отразилось в решениях Уфимского саммита, которые ориентируют участников на энергичную конкретную работу.
Мы запускаем в «пятерке» новые финансовые механизмы, определяем долгосрочную стратегию экономического партнерства, перспективные направления торгового и инвестиционного взаимодействия, расширяем направления отраслевого сотрудничества, в том числе в сфере энергетики, горнодобычи, металлургии, агроиндустрии, телекоммуникаций, высоких технологий, создаем профильные рабочие инструменты, укрепляем социально–гуманитарное измерение, активно взаимодействуем с бизнесом, гражданским обществом, научными и академическими кругами.
Продолжим после Уфимского саммита инициативные усилия и по таким социально значимым для наших стран темам, как народонаселение и занятость, миграция, развитие инноваций и научно-технологического сотрудничества, противодействие наркоугрозе, охрана окружающей среды.
Настроены на дальнейшее расширение политического диалога БРИКС по проблемам урегулирования региональных конфликтов, в том числе на Ближнем Востоке и в Северной Африке, обеспечения международной информационной безопасности, борьбы с терроризмом.
Все эти аспекты, естественно, будут в поле зрения предстоящего в этом месяце в Нью-Йорке совещания мининдел стран объединения.
- Одной из угроз России глава МИД Сергей Лавров недавно назвал ПРО США в Азии. Рассматривает ли Москва разработку ответа на нее совместно с КНР?
- Как в публичном пространстве, так и в двустороннем диалоге с США и Южной Кореей мы неоднократно выражали беспокойство по поводу того, что под маркой ответа на так называемую северокорейскую ракетно-ядерную угрозу США стремятся добиться односторонних военных преимуществ, включая развертывание в Северо-Восточной Азии нового позиционного района ПРО. Уже заложена юридическая основа для создания в недалеком будущем интегрированной системы ПРО США, Республики Корея и Японии, которая, как следует из экспертных оценок, по своим техническим параметрам существенно превосходит уровень, необходимый для нейтрализации ракетного потенциала КНДР. Идут разговоры о предстоящем размещении в Южной Корее американских комплексов ПРО THAAD.
Со всей серьезностью обращаем внимание американских и южнокорейских коллег на контрпродуктивность подобного шага, который неизбежно приведет к дальнейшему осложнению обстановки в СВА. К сожалению, все, что мы слышим в ответ из Вашингтона и Сеула, сводится к успокоительным заверениям того плана, что на данный момент решение по THAAD не принято и переговоры не ведутся. Иными словами, сегодня, мол, не беспокойтесь, а о завтрашнем дне не думайте. Логика, мягко говоря, нас не устраивающая.
Что касается Китая, то перспектива появления в Республике Корея установок THAAD беспокоит и его. В апреле этого года в Шанхае прошел первый раунд российско-китайского диалога по безопасности в СВА, в повестке дня которого данная тема фигурировала на одном из центральных мест.
- Недавний инцидент между Пхеньяном и Сеулом показал в очередной раз, насколько велик конфронтационный потенциал на Корейском полуострове. Есть ли в целом шансы возобновить шестисторонние переговоры по решению ядерной проблемы Корейского полуострова (ЯПКП)?
- Резкое обострение отношений между двумя Кореями, действительно, в очередной раз продемонстрировало, насколько взрывоопасный «заряд» скопился на Корейском полуострове. Не думаю, чтобы Пхеньян или Сеул сознательно вели дело к полномасштабному военному конфликту. Однако грань между контролируемой напряженностью и неконтролируемой кризисной спиралью является крайне зыбкой. В этом контексте договоренность 23 августа показывает, что обе корейские стороны хорошо понимают катастрофические последствия "заступа" за роковую черту.
Относительно перспектив возобновления шестисторонних переговоров по ЯПКП. Нельзя не видеть, что за прошедшие два десятилетия эта проблема "обросла" различными негативными наслоениями, не сняв которые, мы едва ли сможем возобновить процесс ее практического урегулирования. Имею в виду, в первую очередь, то, что события в мире последних лет, включая пертурбации на Севере Африки, Ближнем и Среднем Востоке, последовательно углубляли недоверие северокорейских лидеров к международно-правовым механизмам обеспечения национальной безопасности и, напротив, укрепляли убежденность в том, что лишь оружие массового поражения является залогом сохранения суверенитета и независимости страны.
Подчеркну: мы ни в коем случае не оправдываем наличие у Пхеньяна ракетно-ядерных программ. Отношение к ним Россия четко выразила своим голосованием в Совете Безопасности ООН по резолюциям, имеющим отношение к данной теме. Но нельзя не видеть, что для решения проблемы необходимо прежде всего устранить причины, ее породившие. Именно на таком понимании зиждется наш подход к урегулированию ЯПКП, а именно – в широком контексте продвижения военной разрядки в регионе, демонтажа конфронтационной инфраструктуры и формирования дееспособного многостороннего механизма обеспечения мира и безопасности в Северо-Восточной Азии.
Подобная концепция заинтересованно воспринята Пхеньяном и Пекином, но, к сожалению, пока вызывает реакцию отторжения в Вашингтоне, на мнение которого, как известно, ориентируются Сеул и Токио. Тем не менее, надеемся, что и в этих столицах рано или поздно придут к осознанию того, что предложенная нами философия по сути является единственным вариантом политико-дипломатического выхода из сложившегося в переговорном процессе тупика.
- Японский премьер Синдзо Абэ вслед за выраженным Токио недовольством поездкой российского премьера Дмитрия Медведева на остров Итуруп заявил о важности решения вопроса о принадлежности "северных территорий" и заключении мирного договора. Как в Москве относятся к возможности продолжения диалога с Токио по курильской проблеме, в том числе на высоком и высшем уровне, в нынешних условиях?
- Прежде всего, хотел бы заметить, что никакого диалога с Токио "по курильской проблеме" мы не ведем. Этот вопрос решен 70 лет назад: южные Курилы перешли к нашей стране на законных основаниях по итогам Второй мировой войны. Суверенитет и юрисдикция России над ними сомнению не подлежат. То, что Япония отказывается признавать эту объективную историческую реальность, достойно сожаления.
С японской стороной ведутся переговоры по проблеме заключения мирного договора. В этой связи могу сказать следующее. В соответствии с договоренностями, достигнутыми лидерами двух стран в апреле 2013 году, соответствующие консультации на уровне заместителей министров иностранных дел были возобновлены в Токио в январе 2014 года. После этого и вплоть до настоящего времени новых встреч не проводилось. Причем пауза образовалась по инициативе японской стороны, которая присоединившись к антироссийской санкционной политике Запада в связи с кризисом на Украине, пошла на сворачивание многих диалоговых форматов с нами.
Мы готовы к конструктивному продолжению переговоров по мирному договору при том, разумеется, понимании, что усилия по поиску взаимоприемлемого решения данной проблемы должны предприниматься обеими сторонами на фоне широкого поступательного продвижения российско-японского сотрудничества по всем направлениям.
