Москва. 3 октября. INTERFAX.RU - К началу второй половины 2016 года стало очевидным, что торгово-экономические связи между Китаем и Россией переживают полосу стагнации. Хотя товарооборот и вышел из "пике" прошлого года, когда он упал без малого на 29%, но достигнутая вроде бы стабилизация остается очень хрупкой и неустойчивой, тенденция к началу восстановительного роста пока еще четко не сформировалась. Противоречивость и неопределенность сложившегося положения подтверждается неустойчивой помесячной динамикой внешнеторговых показателей, которые "прыгают" то вверх, то вниз.
В начале года (январь-февраль) спад в двусторонней торговле продолжался, ее объем сократился еще на 9,7%. Весной (март-апрель) наблюдался отскок – все показатели довольно резво пошли вверх. Особенно наглядно это продемонстрировали итоги марта, когда месячный прирост торговли составил 14,6%. В апреле рост уже не был таким быстрым, но, все же, продолжался. В результате за первые четыре месяца года, впервые с 2014 года, двусторонний товарооборот вышел в небольшой плюс – 0,7%. С мая торговля вновь начала тормозить. Положительная динамика оборота сохранялась, но достигалась она уже только за счет увеличения китайского экспорта в Россию (+29,1%), в то время как стоимостные показатели российских поставок в Китай опять ушли в "минус". Торговля, как это уже было в 2013 году, вновь "заковыляла на одной ноге". Однако в июне рост китайского экспорта уже не мог компенсировать снижения российских поставок. Показатели товарооборота вновсь начали сокращаться. Тем не менее, суммарно за полугодие объем взаимной торговли увеличился на 1,8% ($31,72млрд). Экспорт Китая в Россию вырос на 10% ($16,09 млрд), поставки российских товаров в Китай уменьшились на 5,4% ($15,63 млрд).
Такие результаты выглядели вполне удовлетворительно, особенно на фоне длящегося уже второй год подряд сокращения объемов внешней торговли Китая. За первые полгода она (в долл. США) сократилась на 8,7%, экспорт на 7,7%, импорт на 10,2%. Спад происходил в торговых связях Китая практически со всеми крупными торговыми партнерами. Торговля же с Россией, наоборот, росла. Ее доля во внешнеторговом обороте Китая увеличилась с 1,67% в конце 2015 года до 1,85% по итогам полугодия, что позволило ей переместиться с 16 на 14 место в списке основных стран - торговых партнеров. В России внешняя торговля тоже уменьшалась. За полгода ее объем по данным ФТС России снизился на 22,3%. Спад же в торговых обменах с Китаем был не такой глубокий, всего 7,4% ($28,3 млрд). Доля Китая в российском товарообороте выросла с 12% до 13,45%, он по-прежнему уверенно занимал первую строчку в списке главных торговых партнеров.
Таким образом, пусть и с некоторой натяжкой, можно было предполагать, что торговля между двумя странами более-менее нормализовалась и находится на пороге начала восстановительного роста. Однако эти расчеты в полной мере пока не оправдываются. В июле товарооборот опять падал, сократившись в годовом исчислении на 14,6%. Особенно сильно, на 27,9%, снизился импорт из России. Китайские поставки тоже показали отрицательные значения (-1,63%). Взаимная торговля вновь ушла в минус. В августе, впервые с апреля, месячные показатели вернулись на положительную территорию (оборот - +12,7%, экспорт Китая - +14,5%, импорт из России - + 9,6%).
В целом же вся эта "пляска показателей" принесла очень скромные результаты. За восемь месяцев нынешнего года взаимная торговля увеличилась всего лишь на 1% ($44,30 млрд) и только за счет китайского экспорта, который вырос на 8,7% ($23,49 млрд), в то время как российские поставки уменьшились на 6,5% ($20,81 млрд).
Особо радикальных сдвигов в товарной структуре торговли, в общем-то, не происходит. Все продолжает развиваться преимущественно по давно накатанной колее. Физические объемы российских поставок на китайский рынок в большинстве случаев (нефть, ряд видов цветных металлов, древесина) продолжают увеличиваться, однако этот рост в большей или меньшей степени "съедается" низкими ценами. Например, ввоз Китаем российской нефти в первом полугодии увеличился в физическом объеме на 35,4% (26,3 млн. т), а стоимостные показатели сократились на 11,8% ($7,55 млрд). Физические объемы импорта никеля возросли на 159%, а в стоимостном выражении они увеличились только на 66,6% ($1,42 млрд). Поставки деловой древесины стали больше на 20,8% (9,8 млн. куб. м), а в стоимостном выражении – на 14,3% ($1,42 млрд).
На этом не слишком радостном фоне неплохо выглядит динамика поставок в Китай российских машин и оборудования, которые увеличились на 35%. Однако их удельный вес в общей структуре экспорта составляет менее 3%, в силу чего существенного влияния на темпы роста товарооборота они пока оказать не в состоянии.
Отдельно следует отметить рост поставок в Китай российских сельскохозяйственных и пищевых товаров. Девальвация рубля, а также отмена в конце прошлого года существовавшего долгое время запрета на ввоз зерна из России стимулировали активность российского бизнеса на этом направлении. Достигнуты некоторые первоначальные успехи. Они особенно заметны по таким товарам как зерно, масличные культуры и продукция их переработки. За первое полугодие нынешнего года ввоз в Китай российских сельскохозяйственных и пищевых товаров (без учета рыбы и морепродуктов, которые традиционно являются крупной статьей российского экспорта) превысил $345 млн, что составляет 2,2% от китайского импорта из России.
Вместе с тем особо обольщаться этими успехами было бы преждевременным. Многие вопросы остаются нерешенными.
Во-первых, к ним следует отнести вопросы доступа на рынок. Запрет на ввоз зерна снят китайской стороной не полностью, а частично (не со всей территории России, а только из отдельных регионов), не отменены ограничения на импорт мяса, включая мясо птицы, а также большинства видов молочной продукции.
Во-вторых, в Китае ввоз зерна регулируется системой тарифных квот. Доступ к ним имеют преимущественно государственные компании, входящие в корпорацию COFCO. Частным компаниям получить долю в квоте можно, но сложно, а без нее торговые операции становятся заведомо убыточными. Преимущество имеют те поставщики, которые в состоянии осуществлять крупномасштабные поставки на долгосрочной основе. Здесь слабым местом российской стороны является отсутствие отлаженной системы транспортировки и хранения продукции, прежде всего зернохранилищ на сухопутных пунктах пропуска.
В-третьих, есть сомнения относительно устойчивости и достаточности базы сельскохозяйственного производства в самой России, в первую очередь в регионах, находящихся в непосредственной близости от Китая. В начале августа Секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев во время посещения Дальневосточного федерального округа дал следующую оценку сложившегося там положения дел: "В 2015 году самообеспеченность Дальневосточного федерального округа составила: по мясу - 25%, по молоку - 44%, по зерну - 79%, свежим овощам - 58%, а по тепличным овощам - всего около 14%". При этом он подчеркнул, что в последнее время ситуация продолжает ухудшаться, например, производство птицы на убой уменьшилось почти на 15%, а производство крупного рогатого скота на убой - на 12%.
Из всего этого следует один вывод: выстраивание связей с Китаем в сфере торговли сельскохозяйственной продукцией на долгосрочной основе потребует создания крупных производственных сельскохозяйственных баз на российской территории, для чего необходимы большие объемы инвестиций, а также нахождение взаимоприемлемых форм взаимодействия с китайскими партнерами. Последний вопрос вызывает в России ожесточенные споры, что не может не отражаться на темпах реализации конкретных проектов. Так что говорить о прорыве в Китай российской сельскохозяйственной продукции, как о совершившемся факте, в настоящее время еще рано.
На китайские поставки в Россию положительно повлияли стабилизация и некоторый рост валютного курса рубля. За год, прошедший после начала в Китае реформы валютного курса, сопровождавшейся девальвацией юаня, рубль укрепился по отношению к юаню примерно на 8%. Эти обстоятельства даже при сохраняющихся в России низких уровнях платежеспособного потребительского и инвестиционного спроса позволили китайским компаниям несколько увеличить стоимостные объемы экспорта. Особенно заметным этот рост был по машинно-техническим статьям экспорта ($6,78 млрд, +25%). По потребительским товарам имеет место большой разброс в показателях: по некоторым статьям они росли, по другим продолжали сокращаться. Несмотря на положительную в целом динамику, общего уверенного подъема не наблюдается, рост остается слабым, он рассчитывается от сверхнизкой базы прошлого года, а его перспективы по-прежнему выглядят весьма неопределенными.
Сложившаяся ситуация не позволяет слишком оптимистично оценивать краткосрочные перспективы российско-китайской торговли. С учетом текущего состояния дел в экономике двух стран трудно рассчитывать на то, что взаимная торговля быстро и кардинально изменится к лучшему. Правда, в самое последнее время в экономике Китая проявились пока еще очень слабые признаки укрепления внутреннего спроса. В частности, в августе впервые с декабря 2014 года стоимостные показатели суммарного импорта вышли в "плюс" (+1,5%). Однако вопрос о том, станет ли этот рост более или менее устойчивым трендом или останется только кратким эпизодом, пока остается открытым. В настоящее время можно только констатировать, что выход из спада оказался продолжительнее и намного тяжелее, чем это виделось полтора года назад. Скорее всего, по итогам года объем российско-китайского товарооборота окажется где-то в районе 70 млрд. долл., может быть, чуть выше, но не на много.
В отношении более долгосрочных перспектив сотрудничества можно выделить, по меньшей мере, два момента. Первым остается энергетическое сотрудничество. Объемы и цены поставляемой в Китай нефти по-прежнему остаются ключевыми факторами, влияющими на динамику товарооборота.
Доля российской нефти в суммарном объеме нефтяного импорта Китая в последнее время колеблется в интервале 13-14%. Это позволяет России делить с Саудовской Аравией 1-2 места в качестве основных поставщиков нефти в Китай. В последние месяцы поставки нефти в Китай из этих двух стран идут, что называется, голова в голову. За январь-август текущего года импорт Китаем нефти из России составил 34,13 млн. т, из Саудовской Аравии – 34,84 млн. т. Близко к лидерам находится Ангола с объемом поставок в 30,21 млн. т.
В условиях, когда нефтяной рынок является "рынком покупателя", главные поставщики сражаются за долю на нем. Основная интрига - в какой мере Китай готов идти на дальнейшее увеличение их долей. Уже длительное время он стремится проводить политику максимально возможной диверсификации источников ввоза нефти и, похоже, не намерен от нее отказываться впредь. Здесь тоже наблюдается своего рода "пляска показателей". В июле отмечалось сокращение импорта нефти, как из Саудовской Аравии, так и из России, при одновременном росте поставок из Анголы. В августе в лидеры вышла Россия, обогнав Саудовскую Аравию и Анголу. По-видимому, острая конкурентная борьба между странами-экспортерами нефти будет продолжаться, что даст Китаю широкое поле для маневра и позволит ему играть на противоречиях между основными экспортерами, добиваясь для себя наиболее выгодных условий поставок.
Второй момент связан с отношениями между Китаем и странами ЕАЭС. В настоящее время он имеет скорее торгово-политический, чем практически деловой характер. В июне, накануне российско-китайского саммита, Владимир Путин выдвинул идею всеобъемлющего евразийского торгово-экономического партнерства с участием ЕАЭС, Китая, Индии, Пакистана, Ирана, других стран ШОС, а также, возможно, и стран-членов АСЕАН. В качестве первого шага российский президент предложил подписать соглашение о сотрудничестве между ЕАЭС и Китаем. Эта инициатива получила принципиальное политическое одобрение Пекина.
Вместе с тем, в чисто практическом плане Китай отнесся к ней достаточно сдержанно. Китайские эксперты в этой связи отмечают, что соглашение в рамках ШОС трудно реализовать, тем более что Индия и Пакистан еще не завершили процесс своего присоединения. Кроме того, есть еще одно обстоятельство – Китай долгое время сам настойчиво продвигал идею заключения соглашения о зоне свободной торговле (ЗСТ) ШОС, но всякий раз его предложения не находили поддержки, в том числе и со стороны России. Да и теперь, как видится, российская позиция не претерпела кардинальных изменений. Хотя принципиальная договоренность о начале работы над соглашением ЕАЭС - Китай была достигнута еще в мае 2015 года, переговоры так и не начались. В июне партнеры фактически только подтвердили ранее достигнутые договоренности. Предмет переговоров сформулирован достаточно узко: речь идет не о полноформатной ЗСТ, а только об устранении некоторых технических торговых барьеров (сертификация продукции, ветеринарные сертификаты, процедуры таможенного оформления). Данное обстоятельство, конечно, существенно снижает планку предстоящих переговоров, что не может не отразиться на практической значимости самого будущего соглашения.
В то же время отказываться от взаимодействия с ЕАЭС Китай отнюдь не намерен, что еще раз подчеркнул председатель КНР Си Цзиньпин в ходе его беседы с президентом Владимиром Путиным "на полях" саммита G-20 в Ханчжоу, призвав обеспечить "эффективную координацию между реализацией программы "один пояс, один путь" и развитием ЕАЭС".
В целом, несмотря на громкие заявления о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, очень похоже, что стороны в определенном смысле смирились с тем, что экономический вектор сотрудничества будет оставаться в обозримой перспективе, в общем-то, второстепенным направлением двустороннего взаимодействия, пусть и важным, но только своего рода дополнением к политическим и стратегическим отношениям двух стран.
