Москва. 23 декабря. INTERFAX.RU - Заместитель министра иностранных дел России Геннадий Гатилов дал интервью дипломатическому корреспонденту "Интерфакса" Ольге Головановой под конец года, в котором разъяснил позицию Москвы по предстоящим межсирийским контактам в Казахстане и Швейцарии, заявил об ожиданиях Москвы от администрации Дональда Трампа по вопросам сирийского урегулирования и запуска политического процесса, а также пояснил, почему Россия проголосовала за резолюцию СБ ООН 2238.
- Геннадий Михайлович, не могли бы вы внести ясность в динамику событий вокруг созыва межсирийских переговоров? Спецпредсатвитель генсека ООН по Сирии Стефан Де Мистура заявил, что они начнутся 7 февраля. Оппозиция же недавно сообщила про встречу в середине января в Астане. Где и когда, по Вашим данным, состоится такая встреча?
- Де Мистура действительно заявил, что он готов созвать очередной раунд межсирийских переговоров 7 февраля. Мы давно призывали спецпосланника сделать это, но, к сожалению, он по каким-то своим причинам отказывался, хотя считаем, что возобновление межсирийского раунда политических переговоров давно назрела. И думаю, что в определенной степени его подтолкнула к этому и встреча министров иностранных дел России, Ирана и Турции, которая состоялась в Москве и по итогам которой было принято совместное заявление.
Мы абсолютно не считаем, что достигнутая договоренность о проведении встречи в Астане является какой-то подменой Женевского процесса. Мы исходим из того, что это является дополнением к Женеве, и рассчитываем, что это подтолкнет ооновцев к выполнению своих обязанностей по соответствующим резолюциям Совета Безопасности, о возобновлении межсирийских переговоров. Если посмотреть на текст заявления, то в нем прямо указано на приверженность резолюции 2254 Совета Безопасности ООН.
- Будут ли переговоры на этот раз прямыми или прокси? Кто будет участниками встречи в Астане?
- Участниками встречи в Астане будут правительственная делегация и представители оппозиции. Предстоит еще согласовать модальности проведения этой встречи, поскольку, согласно заявлению, министры приняли приглашение президента Республики Казахстан о проведении такой встречи в Астане.
А 7 февраля - это дата, которая была обозначена Де Мистурой. Мы же считаем и готовы участвовать в таких переговорах, даже если они будут созваны гораздо раньше, например, в январе. Это вписывается в логику нашей позиции о том, что такие переговоры нужно возобновить как можно скорее.
- Примет ли российская сторона участие в предстоящих встречах, планируется ли некое сопровождение?
- Это будут, как обычно, переговоры между двумя сторонами под эгидой или при посредничестве ООН и Де Мистуры. Мы не являемся непосредственными участниками этих переговоров, это не входит в формат этих переговоров, но традиционно мы всегда присутствуем "на полях", в кулуарах, и работаем со всеми сторонами.
- Вы лично поедете в Астану и Женеву?
- Все будет зависеть от уровня переговорного процесса. Я думаю, скорее всего это будет предполагать экспертное сопровождение.
- А американцы приедут? Вы с ними как-то контактируете?
- Мы по этому поводу с американцами еще подробно не разговаривали, но, конечно, с учетом важности развития ситуации на настоящий момент, участие американцев логически было бы не лишним. Если говорить о Женевском процессе.
- Встреча Россия-США-ООН пока не планируется?
- Пока такая встреча не планируется, хотя некоторое время назад идея об этом была выдвинута, в том числе и со стороны Мистуры. И мы с ней согласились. Мистура обещал проговорить ее с американцами, но учитывая то, что сейчас американская сторона находится на переходном этапе, то нам неизвестно, проговаривал ли он этот вопрос с американцами, поскольку придут новые люди, новая администрация, и какова будет их позиция, необходимо будет прояснить. Со своей стороны мы к таким контактам готовы.
- Известно ли примерно, кто из команды Трампа будет этим заниматься?
- Нет, пока не знаем.
- И контактов с командой Трампа пока не ведете именно о политическом процессе в Сирии?
- Нет. Пока таких контактов у нас не было. А с прошлой командой мы продолжаем до сих пор поддерживать активный диалог.
- В межсирийских переговорах произошла большая пауза. С какого содержательного момента должен начинаться диалог?
- Переговоры ни на чем не закончились тогда, хотя была попытка сформулировать переговорную повестку дня. Но, к сожалению, события пошли совершенно по другому направлению, все внимание было перенесено на ситуацию в Восточном Алеппо, на необходимость оказания срочной гуманитарной помощи сирийскому населению в блокированных районах. И как вы помните, тогда Мистура начал выдвигать предусловия начала этих переговоров. В частности, он говорил о том, что он не может пойти на созыв очередного раунда межсирийских переговоров, прежде чем будут решены гуманитарные проблемы Восточного Алеппо. Мы всегда говорили, что не надо увязывать и ставить какие-то условия для возобновления межсирийского диалога, поскольку одно другого не предусматривает, здесь нет никакой связи.
И задача Мистуры как раз как посредника от ООН и состоит в том, чтобы начать этот раунд переговоров, чтобы обеспечить широкую представительную делегацию оппозиции и сформировать повестку дня переговоров, и усадить обе стороны за переговорный стол. Причем, конечно, желательно, и мы всегда говорили об этом, что необходимо уже переходить к прямым переговорам.
Этого, к сожалению, сделано не было, на что мы неоднократно Мистуре указывали и говорили о том, что его стремление увязать начало с какими-то другими условиями, во-первых, не предусмотрено резолюциями Совета Безопасности, и, во-вторых, ему как посреднику нужно концентрироваться не на каких-то других гуманитарных, пусть очень важных, аспектах, а на том, чтобы активно работать с оппозицией и добиваться того, чтобы она была как можно широко представлена в переговорном процессе. Пока этого Мистура не сделал. Надеемся, что этот раунд, о котором он объявил, будет более результативным с этой точки зрения, и позволит начать действительно предметные переговоры о политическом урегулировании, о модальности политического урегулирования в Сирии.
- Поднимается ли вопрос о судьбе Асада какой-либо из сторон?
- О судьбе Асада никто уже не говорит за исключением самых радикальных кругов оппозиции, никто не говорит о том, что мы пойдем на переговоры только тогда, когда Асад уйдет с политической арены. Такого условия за исключением самых оголтелых радикалов никто не ставит. Конечно, многое будет зависеть от политических установок новой американской администрации по сирийскому вопросу. Этот вопрос тоже пока до конца не ясен, и конечно, реально говорить о том, что ситуация прояснится уже после того, как приступит к работе новая американская администрация.
Единственный момент, который мы сейчас можем отметить, это то, что в ходе своей предвыборной кампании Трамп никогда не увязывал сирийский конфликт и перспективу его урегулирования с необходимостью ухода Башара Асада. Поэтому у него, как мы понимаем, поле для маневра более широкое, чем у уходящей администрации Обамы.
- Асад сказал, что если США начнут реальную борьбу с терроризмом, то могут превратиться в такого же союзника для Сирии, как Россия и Иран. Мы не будем ревновать?
- Нет, мы не будем ревновать. Даже наоборот. Мы уже который месяц или даже год подряд призываем к необходимости формирования широкого антитеррористического фронта. Эта идея, как вы знаете, была выдвинута президентом Путиным с трибуны 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Этот призыв был прямо обращен ко всем государствам.
Почему? Потому что все сейчас понимают, что в одиночку с терроризмом, конечно, бороться бесполезно, нужно объединить все усилия. А объединить их можно только на широкой антитеррористической платформе.
Поэтому никакой ревности или соперничества здесь быть не должно. Здесь все должны озаботиться необходимостью консолидации общих усилий.
Мне кажется, что эта идея все более и более овладевает умами международного сообщества.
- Какого вы мнения о преемнице Саманты Пауэр?
- Пока мы с ней плотно не общались. Мы не знаем ее с точки зрения ее вклада или участия во внешнеполитической деятельности. Но поскольку такой выбор был сделан президентом Трампом, то будем сотрудничать, конечно, и с ней тоже.
Рассчитываем, что удастся наладить продуктивный диалог и определить те точки соприкосновения общих интересов, которые, конечно, связывают и Соединенные Штаты, и Россию по многим вопросам международной повестки дня.
- Сейчас сообщается, что эвакуация мирных граждан из Алеппо была произведена. Боевики из числа тех, кто хотел, тоже вышли. Что будет с оставшимися, будем их ликвидировать?
- Во-первых, их осталось там не так уж и много, потому что действительно подавляющее большинство выведено.
Сейчас, после принятия резолюции Совета Безопасности 2238 стоит вопрос о том, что генеральный секретарь ООН должен представить модальности, мандат и круг ведения группы международных наблюдателей, которые будут направлены в Восточное Алеппо и в Алеппо в целом для наблюдения за процессом вывода остающихся там боевиков.
Мы ожидаем, что этот доклад будет представлен. По резолюции он должен быть представлен через пять дней, они истекают в пятницу. То, какие рекомендации и какие предложения будут содержаться в докладе генсека - очень важно, потому что это во многом определит характер деятельности международного присутствия в Алеппо.
Исходим из того, что какие бы ни были предложены рекомендации генсека, они должны быть согласованы с законным сирийским правительством. Это обычная практика ООН, которая каждый раз соблюдается при реализации такого рода решений.
- Наблюдатели будут вооруженными?
- Нет, конечно, это будут невооруженные наблюдатели, и их задача будет состоять в том, чтобы наблюдать за процессом вывода тех, кто хочет покинуть Восточное Алеппо.
Наверное, будет какой-то и гуманитарный компонент у этих наблюдателей. Я имею в виду, что они будут осуществлять или помогать в доставке гуманитарной помощи в осажденные районы. Хотя в принципе уже там работа ведется, и, надо сказать, очень полезную деятельность совершает Международный Красный Крест в сотрудничестве с Сирийским обществом Красного Полумесяца.
Надо отметить, что их люди были на местах все это время. И, по большому счету, мы исходили из того, что данная резолюция особой добавленной стоимости не имеет, потому что процесс и так идет под контролем этих авторитетных международных гуманитарных организаций.
Но так как в Совете Безопасности возобладало мнение о том, что нужно сделать что-то дополнительное к этому, мы не стали возражать, потому что мы изначально не возражали против международного наблюдения за теми процессами, которые происходят в Восточном Алеппо с точки зрения вывода гражданского населения и боевиков.
Не исключаем, что на каком-то этапе действительно эти дополнительные ресурсы ООН могут понадобиться, поэтому мы и проголосовали вместе с остальными членами Совета Безопасности за эту резолюцию.
- Известно ли, когда примерно наблюдатели отправятся туда?
- Это непростой процесс. На этот момент мы указывали и в ходе согласования этого текста резолюции, потому что французы и наши западные партнеры стремились быстрее ее принять, без обсуждения, без точной выверки мандата, круга ведения и так далее.
Так в Совете Безопасности в ООН дела не ведут. Нужно сначала все проговорить и определить конкретно, кто, чем будет и как заниматься. Поэтому после того, как нам удалось выйти на этот общеприемлемый текст резолюции, мы сказали, что будем готовы ее поддержать.
- Три министра - Лавров, Чавушоглу, Зариф - обсуждали меры по установлению режима прекращения огня на всей территории Сирии. В какие сроки, когда и как это может быть реализовано?
- Я думаю, что эти все вопросы в конкретном плане станут предметом предстоящей встречи в Астане. Из совместного заявления ясно вытекает, что Иран, Россия и Турция готовы способствовать выработке и стать гарантами будущего соглашения между правительством Сирии и оппозицией.
Они пригласили все другие страны, имеющие влияние на ситуацию "на земле", поступить таким же образом. То есть, конечно, мы будем участвовать в Астане. На каком уровне - определимся. Пока речь идет о принципиальном решении, договоренности, а все детали будут согласовываться в рабочем порядке в ходе дипломатических контактов.
Пока еще не могу это со всей определенностью сказать, будет ли в Астане Мистура.
- А какая именно оппозиция будет представлена?
- В основном это будут представители той оппозиции, которая находится в настоящее время "на земле", то есть в Сирии. А ВКП - это же внешняя.
А в Женеву ВКП должны быть приглашены, потому что мы все время говорим о том, что делегация оппозиции должна представлять всех, кто имеет реальное влияние, реальную силу.
Конечно, если логически рассуждать, это тот, кто сейчас там находится в Сирии, вооруженные отряды оппозиции, за исключением террористических группировок ИГИЛ, "Джабхат-ан-Нусра", которых мы сразу же отсекаем, потому что против них, во-первых, борьба не прекращается, и во-вторых, они не могут быть частью политического процесса. А так называемая "умеренная" оппозиция обязательно должна быть представлена так же, как, мы и всегда говорили, и курды.
