Москва. 6 июня. INTERFAX.RU - Вопрос устойчивости системы страхования вкладов, которая в последние годы функционирует в условиях масштабной расчистки российского банковского сектора, все чаще обсуждается в публичной плоскости. Особенно актуальным он стал после того, как власти приняли принципиальное решение распространить страхование вкладов на средства малого и микро бизнеса. О том, какая нагрузка ляжет на плечи Агентства по страхованию вкладов (АСВ) после принятия закона, нужно ли поднимать взносы в фонд страхования вкладов (ФСВ) и как бороться с забалансовыми вкладами, рассказал в интервью "Интерфаксу" гендиректор АСВ Юрий Исаев в кулуарах ПМЭФ-2017.
- Минфин выступил с идеей повысить максимальный уровень базовой ставки взносов в фонд страхования вкладов до 0,2% с нынешнего уровня 0,15%, прописанного в законе о страховании вкладов, обосновывая это необходимостью возврата средств по кредиту ЦБ. Как АСВ относится к этой идее?
- Такая возможность сейчас просчитывается. В прошлом году, когда совет директоров этот вопрос рассматривал, повышение ставки до 0,2% не предлагалось. Говорили о теоретической возможности повышения до 0,15%, но решили отложить обсуждение либо до конца 2017 года, либо до начала следующего года. Сейчас надо внимательно смотреть на то, как будут дальше развиваться события. Пока ситуация не критична для системы страхования вкладов. При этом балансировать систему можно не только с помощью ставки, но и сроками возврата кредитов Банка России.
Кроме того, можно еще серьезнее дифференцировать ставку взносов с точки зрения уровня риска. Такая система нами тоже обсуждалась, такой подход используется во всем мире. Чем больше ты рискуешь, или чем больше у тебя надзорных претензий со стороны регулятора, тем больше взносы ты платишь. Это справедливо, потому что не совсем честно заставлять устойчивые банки платить за банки-аутсайдеры. Это возможно в определенные сложные периоды, когда другого выхода нет, но сейчас у нас так вопрос не стоит. В любом случае, даже сейчас с учетом действующей ставки, существующая модель позволяет начинать возврат кредита Банка России в 2019 году.
- АСВ должно было начать возвращать первые кредиты ЦБ в 2020 году, то есть существующая модель позволяет погашать долг досрочно?
- Да, пока у нас есть небольшой резерв. Если же нагрузка на фонд и на АСВ по возврату кредитов возрастет, то нужно будет решить, каким из рычагов мы балансируем систему - либо ставкой, либо сроком возврата кредитов. Как управлять этими параметрами - целесообразно обсудить на заседании совета директоров АСВ.
- Вы упомянули про возможность более глубокой дифференциации повышенных ставок взносов, как это можно сделать?
- Можно, например, сделать большую дифференциацию ставок по уровню финансовой устойчивости банка. Это наиболее простой путь. Можно добавить какие-то другие факторы.
Я, например, не исключаю, что в качестве одного из факторов в системе дифференцированных взносов банков можно будет учитывать рейтинги. Если мы в нашей экономической политике взяли курс на то, чтобы рейтинги по национальной шкале влияли на возможности инвестиций или какие-то другие условия работы, почему бы и в нашу модель их не заложить? Рейтинг - это рыночный фактор. Если рейтинги способны объективно отражать ситуацию, то их можно также использовать. Мы тут не изобретаем велосипед, почти во всех развитых странах рейтинги учитываются в подобных моделях. Так что у нас есть много рычагов, не только повышение ставки.
- Но, скорее всего, повышать ставку придется из-за того, что нагрузка на фонд может возрасти в связи с планами распространить страхование на вклады малого и микробизнеса...
- Я не вижу весь массив данных по малым предприятиям, чтобы окончательно определить свою позицию в этой части. Такой статистики у АСВ нет. У нас есть статистика по закрытым банкам, где мы видим срез по балансам и понимаем, какой объем средств малого бизнеса был на счетах. Мы можем это экстраполировать в целом на систему, плюс можем взять в расчет те оценки, которые были сделаны коллегами из Банка России. Нагрузка на фонд, конечно, возрастает, но, на мой взгляд, не критически. Нас здесь всерьез волнует и другое - возможность увеличения объемов страхового мошенничества, а именно, разбивка вкладов и средств на счетах с использованием транзитных и технических компаний. Мы сейчас видим огромную массу махинаций, которые перед отзывом лицензий совершают банки, зачастую используя подконтрольные фирмы.
- Как, по вашему мнению, может быть реализована идея ведения реестра вкладов физлиц для борьбы со случаями двойной бухгалтерии и забалансовых вкладов?
- На мой взгляд, ни одна мера, которая сейчас обсуждается, в отдельности проблему не решит. Только лишь созданием реестра вкладчиков невозможно предотвратить формирование "тетрадок" за балансами. Ужесточение наказания в отдельности тоже ничего не решит, потому что всегда найдутся люди, мало беспокоящиеся о своем будущем, либо просто желающие денег украсть. Поэтому, только в комплексе заполняя все эти пробелы, можно что-то решить. Реестр - хорошее дело. Это некая база данных, куда будет стекаться информация от банков. Но если кто-то думает, что в офлайне возможно обманывать, а в онлайне нельзя, глубоко заблуждается. Я думаю так: реестр делать нужно. Вопрос в его стоимости, и сколько уйдет на это времени?
Что можно сделать сейчас быстро? Например, ужесточить наказание, как это сделали на Филиппинах. Они первыми внесли в законодательство отдельный состав преступления именно по таким историям, как забалансовые вклады и фальсификация отчетности. Применять к таким сложным кейсам просто состав "мошенничество" проблематично. Это очень сложные дела, сложные доказательства, правоприменительная практика не сформирована, суды к этому относятся без энтузиазма.
Будет конкретно прописан состав в части фальсификации отчетности, будет проще в доказывании и реализации судебных решений. И очень важно, чтобы это распространялось не только на высший менеджмент, который имеет возможность убежать или откупиться, а на средний менеджмент и исполнителей. Если ты сидишь в кассе и записываешь вклад не в базу данных, а в "тетрадку", ты совершаешь преступление.
- Вы с ЦБ это обсуждали?
- Обсуждали и обсуждаем, пытаемся все решить, но есть много правовых проблем с точки зрения реализации этой идеи.
- Минюст вас поддерживает?
- Минюст на это смотрит не очень хорошо. Но мы обязательно должны последовательно закрывать все возможности для махинаций на уровне баз данных, уголовной ответственности.
Необходимо повышать и финансовую грамотность. Многие смеются, что мы все время говорим про финансовую грамотность, а на самом деле это тоже очень важный элемент. Понятно, что довольно сложно определиться, в какие акции инвестировать. Но вкладчик должен понимать: если ему предлагают переоформить вклад и дают документ, где написано, что это не вклад, а договор доверительного управления, то его сбережения в этом случае не попадают в систему страхования вкладов. Он ведь ставит не две подписи, как на договоре вклада, а 30 подписей на разных документах, где написано, что он теперь квалифицированный инвестор и понимает, что такое финансовые рынки и что там можно все потерять, и очень быстро. Конечно, можно эти документы не читать и говорить, что мне их подсунули, и я их подписал, не глядя. Но в данной ситуации люди должны нести ответственность за свои осознанные и совершенные не по принуждению действия. Я был бы более лоялен, если бы не видел эти документы. Но в них действительно написано, что это не вклад.
- Можете рассказать о рабочей группе ЦБ и АСВ по написанию концепции совершенствования процесса ликвидации кредитных организаций? Когда она была создана? Какие законодательные предложения по улучшению процедуры ликвидации банков готовит группа? К какому сроку они могут быть сформулированы?
- С той поры, когда появился корпоративный ликвидатор в лице АСВ, уровень возврата средств в конкурсную массу возрос на порядок - с 3% до 40%. Это очень серьезный показатель, который говорит о том, что сам институт корпоративного ликвидатора, который во всем мире является общепринятым - это правильно. Но мощности корпоративного ликвидатора в лице АСВ не были рассчитаны на такой объем. Одно дело, когда 30, 50 или 60 банков закрываешь одновременно, другое дело, когда у тебя таких банков 300. Мы в любом случае справляемся, но эффективность объективно падает. Старые структуры, алгоритмы, бизнес-процессы не позволяют нам считать эту работу стопроцентно эффективной. Нам нужно проанализировать, каким образом изменить фабрику ликвидации, разобраться в бизнес-процессах, посмотреть, на каких этапах возникают сложности, где мы теряем время или стоимость, где совершаем ошибки. Для этого нужно пройтись по цепочке, лучше, если с привлечением внешних независимых глаз, и что-то изменить. Этим мы сейчас вместе с ЦБ занимаемся. "Узкие" места видны. Например, у нас одинаковые процедуры для маленьких банков, где все очевидно, и огромных банков, где надо принимать нестандартные решения.
- Обсуждается ли вариант передачи нестандартных активов на аутсорсинг?
- Да, это хороший вариант, мы его всерьез обсуждаем.
- А третьим лицом кто может выступать? Любой желающий или опять-таки должно быть какое-то специальное лицо?
- Лучше, чтобы это были банки. Как правило, клиенты становятся неплательщиками во многом из-за отсутствия нормального платежного интерфейса. Они, может, и готовы были бы заплатить, но не знают, кому и как. Это наша серьезная недоработка. Бывает, что человек попадает в бюро кредитных историй как злостный неплательщик, хотя он готов платить. Поэтому, в принципе, наша основная задача - хотя бы в ближайшие 2-3 года сделать АСВ более клиент-ориентированным, чтобы человек мог со своего телефона, через наш сайт или через единый портал госуслуг получить весь набор услуг, который предоставляет агентство.
- Подготовило ли АСВ поправки, которые позволят перейти к схеме выплаты возмещения по вкладам, которая не предусматривает использование банка-агента? Есть ли одобрение со стороны Минфина и других заинтересованных ведомств?
- Мы практически сумели договориться со всеми профильными ведомствами, что наш портал запустят без принятия специального закона. Юристы нашли возможность сделать это в рамках действующего законодательства, на уровне распоряжения правительства. Я думаю, что мы его постараемся до конца года получить. Это даст нам возможность существенно продвинуться в этом направлении.
- Какие опции вы планируете через этот портал предлагать клиентам банков с отозванной лицензией?
- Во-первых, получение страховки. Не надо будет ждать, пока мы проведем конкурс, выберем банк-агент, куда-то идти заполнять заявление. Вкладчик сможет зайти на сайт, допустим, в свой личный кабинет, подать заявление в электронной форме и указать банк, в который по его желанию должны прийти деньги. Мы это заявление обработаем и перечислим деньги вкладчику. Это снимет огромное количество проблем, связанных с проведением конкурсов, с бумажной перепиской. Это снизит различные издержки. Дальше, допустим, вкладчик получил 1,4 млн рублей, но еще хочет забрать остатки. Сейчас человек что делает? Он пытается нам дозвониться, что-то выяснить. Когда появится портал, он сможет зайти в свой кабинет и получить информацию по процедуре ликвидации. Кроме того, мы хотим сделать удобный электронный сервис для заемщиков банков - предоставить человеку возможность через портал заплатить проценты по кредиту или закрыть его. Я считаю, что даже собрание кредиторов можно будет в электронном виде проводить. Уже выборы электронные проводятся во всем мире. А мы чем хуже?
- Сколько времени может уйти на создание "электронного АСВ"?
- На это уйдёт года 2-3 минимум. Это было всегда записано в нашей стратегии. Мы ещё три года назад должны были начать эти процессы, но было не до этого. Мы должны быть понятнее для наших контрагентов и клиентов. Для этого мы должны уйти действительно в цифровую область, более продвинутую технологию. Вот это моя мечта. Я бы хотел, чтобы через 3-4 года мы были уже электронным АСВ.
- Как продвигаются поиски зарубежного имущества? Есть вообще кредиторы банков, которые согласились на эту процедуру?
- У нас есть один хороший прецедент - это Межпромбанк, там мы все-таки добрались до продажи активов. Есть второй прецедент, который мог бы стать даже более успешным, если бы не коллизии законодательства, - Внешпромбанк, где кредиторы объединились, наняли юристов и нашли имущество: яхты, дома, квартиры. И в общем-то, можно было бы говорить о каких-то успехах, если бы не возникли претензии у Федеральной налоговой службы по налогу на прибыль.
Дело в том, что Налоговый кодекс считает банком только организацию, обладающую лицензией Банка России. Если у банка отозвали лицензию, то это уже не банк. Соответственно, налоговики обратили внимание на Внешпромбанк, у которого отозвали лицензию, а до этого мораторий на удовлетворение требований кредиторов попал на годовую отчетность, и сказали - раз вы не банк, значит, все те резервы на возможные потери по ссудам, которые были созданы, надо расформировать, восстановить на доходы. Соответственно, у банка вылезла многомиллиардная "бумажная" прибыль. В итоге ФНС выставила налоговую претензию на 7 млрд рублей. И теперь мы не можем деньги, которые мы с трудом собирали в конкурсную массу, раздать кредиторам, заплатить юристам, потому что судимся с налоговой. Все деньги заблокированы. В итоге все эти деньги, собранные на выплату кредиторам, уйдут в ФНС как налог на прибыль банка, у которого вообще ничего нет. Не то что прибыли, а даже и активов нет. Но мы заплатим миллиардов семь налога на прибыль.
- Будете предлагать вносить поправки в Налоговый кодекс?
- Мы уже подготовили поправки, ФНС не возражает, но законы не имеют обратной силы, это будет для будущих случаев.
В остальных историях, к примеру, с банками "Пушкино" и "Смоленский", кредиторы не горят желанием тратить средства на поиск и возврат активов в западных юрисдикциях. Они нам так говорят: "Лучше дайте нам в руки синицу, чем за журавлем гоняться по всему миру".
