Москва. 14 февраля. INTERFAX.RU - Заместитель секретаря Совета безопасности РФ Владимир Назаров заявил в интервью обозревателю "Интерфакса" Павлу Коряшкину, что Россия пытается убедить западных партнеров найти дипломатические средства решения иранской ядерной проблемы и не загонять Тегеран "в угол".
- Владимир Павлович, ядерная программа Ирана остается самой острой международной проблемой. Раньше Россия поддерживала Иран и выступала против санкций. Сейчас ощущение, что мы больше поддерживаем Запад. Что нас перестало устраивать?
- Нас беспокоят противоречивые сигналы из Ирана, в том числе, в ответ на предложения "шестерки" и требования МАГАТЭ. Мы, конечно, считаем, что Иран должен сотрудничать с МАГАТЭ в большей степени.
Иран для нас - очень важный стратегический партнер. Мы заинтересованы в том, чтобы развивать отношения с Тегераном по широкому кругу вопросов и в самых различных областях. Иран играет важную роль в вопросах обеспечения региональной и международной безопасности.
Однако перспективу обретения Ираном ядерного оружия Россия считает неприемлемой. Это имело бы для региона и мира в целом тяжелые последствия. Возникнет эффект домино - многие другие страны региона предпримут все усилия, чтобы также обрести ядерное оружие. На этой почве возможны новые кризисы и конфликты.
- Иран объявил о начале самостоятельного обогащения урана до 20%- го уровня. На Ваш взгляд, насколько Иран продвинулся в военной составляющей ядерной программы? Есть ли у нас оценки, когда у Ирана может появиться ядерное оружие - не только боеголовки, но и средства доставки?
- Конкретные оценки есть, и мы постоянно сверяем их с данными основных партнеров России, которые также внимательно следят за ситуацией.
Не буду называть сроков. Скажу так: успехи, которых Иран добился в последнее время в реализации своей ядерной программы, свидетельствуют: те гипотетические сроки получения ядерного оружия, которые называются экспертами в разных странах, начинают сокращаться.
- Если дело дойдет до санкций против Ирана, мы будем за жесткий или мягкий вариант?
- Россия считает санкции контрпродуктивными. Но, как заявил президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, "в некоторых случаях использование санкций является неизбежным".
Санкции должны соответствовать степени угрозы. Отклонение в любую сторону может иметь нежелательные последствия. Если и говорить о санкциях, то нельзя загонять ими Иран в угол.
На территории Ирана присутствует МАГАТЭ, осуществляется мониторинг ядерных объектов. В тоже время более широкое сотрудничество с МАГАТЭ и присоединение Ирана к дополнительному протоколу, к соглашению о гарантиях МАГАТЭ решило бы все вопросы, восстановило бы прозрачность ядерной программы, вернуло бы доверие к ней со стороны международного сообщества.
- Значит, мы - за мягкие санкции?
- Что значит, мягкие или жесткие санкции? Это приклеивание каких-то ярлыков.
Если пойдет речь о санкциях, то они должны быть адекватны угрозам со стороны иранской ядерной программы, но не должны наказывать народ Ирана. Кстати, как правило, санкции оказывают крайне ограниченное влияние на политический курс, военный потенциал и обороноспособность страны.
- Насколько реальна, по оценке Совбеза РФ, вероятность удара США и Израиля по Ирану?
- Военный удар по Ирану стал бы огромной ошибкой. Проблемы, связанные с иранской ядерной программой, нужно решать только дипломатическими мерами. Любая военная акция против Ирана взорвет ситуацию, будет иметь крайне негативные последствия для всего мира, в том числе для России, которая является соседом Ирана.
Совет Безопасности Российской Федерации и лично секретарь Совета безопасности прилагают большие усилия в контактах с зарубежными партнерами для того, чтобы убедить страны, которых это касается, что военный путь крайне опасен, и допустить его нельзя.
- В январе Москву собирался посетить секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили, но визит не состоялся. Его все еще ждут в Москве?
- Мы готовы его принять в любое удобное для обеих сторон время. Наше приглашение остается в силе. Сегодня, похоже, протокольные вопросы для иранцев важнее существа дела
- Считаем ли мы себя вправе в нынешней ситуации поставить Ирану комплексы С-300?
- Есть подписанный контракт, который мы должны выполнить, но поставки еще не начались. Эта сделка не ограничена никакими международными санкциями, поскольку речь идет о поставках сугубо оборонительного оружия. Другое дело - любые наши действия должны способствовать укреплению мировой и региональной стабильности, уважению международного права и международных обязательств, в том числе в рамках Договора о нераспространении.
- Некоторые зарубежные партнеры настойчиво просят нас не поставлять оружие Ирану…
- Россия получала и получает много просьб и даже требований в отношении поставок или непоставок вооружений. Тем странам, которые обращаются к нам с такими призывами, лучше посмотреть на свои сделки с Грузией. Еще перед вторжением Грузии в Южную Осетию Россия на протяжении долгого периода времени убеждала западных партнеров не оказывать военную помощь Тбилиси. Наши призывы были проигнорированы. Напомню, что в результате грузинской агрессии были убиты российские военнослужащие и мирные российские граждане.
Россия до сих пор добивается от западных партнеров прекращения военных поставок в Грузию. К сожалению, они продолжаются, а некоторые страны принимают меры для того, чтобы скрыть свою причастность к вооружению Грузии.
- Позиции с западными странами у нас расходятся не только по вопросу о Грузии. К примеру, в НАТО расстроились по поводу того, что расширение блока в новой военной доктрине РФ названо угрозой…
- Да, в НАТО расстроились из-за того, что стратегия национальной безопасности РФ называет приближение военной инфраструктуры блока к нашим границам одной из угроз.
А ведь разговоры о возможном вступлении в НАТО Грузии подтолкнули руководство этой страны на прямую агрессию против Южной Осетии.
Мы помним, как вовлекались в НАТО страны Балтии. Нам обещали, что это улучшит наши отношения с прибалтийскими странами, что это заставит их больше уважать права национальных меньшинств.
Получилось ровно наоборот. Антироссийский курс руководства стран Балтии усилился. Демонтируются памятники Воинам-освободителям. Даже символы Великой Победы объявляются в этих странах вне закона, а пособники нацистов - героями.
Мы не можем согласиться с точкой зрения, которую отстаивает генсек НАТО Фог Расмуссен, что расширение НАТО повышает нашу безопасность. Это нашло отражение в стратегии национальной безопасности и подготовленной на ее основе военной доктрине России.
С НАТО мы активно сотрудничаем на афганском направлении. Как известно, Россия бьет тревогу по поводу роста наркотрафика из Афганистана. Совбез занимается этой проблемой?
- С Афганистаном нас связывают традиционные узы дружбы и сотрудничества. Сегодня, к сожалению, с его территории исходит серьезная угроза безопасности – и региональной, и глобальной. Прежде всего, речь идет о наркотрафике из Афганистана.
Под председательством президента Российской Федерации проведено полноформатное заседание Совета Безопасности, на котором подробно рассматривались вопросы противодействия незаконному обороту наркотиков. В фокусе внимания, конечно, был Афганистан. Угрозы, исходящие из афгано-пакистанской зоны нестабильности, обсуждаются и на оперативных совещаниях Совета Безопасности.
Мы видим, что производство опиатов в Афганистане за время пребывания там международных сил увеличилось в 40 раз. Огромная проблема - рост контрабанды героина из Афганистана.
Мы постоянно указываем нашим западным партнерам на то, что они уделяют борьбе с незаконным производством наркотиков в Афганистане недопустимо мало внимания.
В задачи многонациональных и коалиционных сил, которые находятся сегодня в Афганистане, борьба с наркотиками не входит. Это прямо признают многие западные представители.
Сегодня США начали уделять этой проблеме больше внимания, но, на наш взгляд, позиция США остается непоследовательной. С одной стороны, они готовы активизировать свои действия против нарколабораторий, против так называемых "опиумных базаров" в Афганистане. С другой стороны, они вовсе прекратили практику уничтожения посевов опийного мака.
Мы не можем этого понять. Как объяснить российской общественности, почему нужно уничтожать посевы коки в Колумбии, посевы опийного мака в Мексике, но в Афганистане уничтожать наркопосевы не надо?
- У нас нет планов отправить в Афганистан свои подразделения и уничтожить наркоплантации и лаборатории?
- Нет, наших подразделений на территории Афганистана не будет.
Используются каналы ШОС и ОДКБ для противодействия афганской наркоугрозе. Мы выступаем за создание поясов антинаркотической, антитеррористической и финансовой безопасности вокруг Афганистана. Есть уникальная операция "Канал", которая проводится по линии ОДКБ и дает положительные результаты.
Мы укрепляем безопасность по периметру границ Афганистана, привлекая к общим усилиям соседние государства. Предлагаем НАТО взаимодействовать с нами в рамках антинаркотических усилий по линии ОДКБ. Пока Североатлантический альянс не идет на сотрудничество, кстати, по непонятным для нас причинам.
Мы готовим кадры для Афганистана – военных и полицейских. Мы считаем очень важными усилия по укреплению афганских вооруженных сил и полиции, и готовы расширять эту программу.
- Россия готова расширить транзит грузов для западных войск в Афганистане?
- Мы заинтересованы в успехе антитеррористической операции в Афганистане. Мы оказываем помощь МССБ, в том числе, благодаря транзиту. Мы готовы расширять объемы этого транзита, мы можем рассмотреть вопрос о военном наземном транзите железнодорожным транспортом. Если поступит такая просьба, будем ее обсуждать.
- Мы готовы более активно развивать сотрудничество с Афганистаном в сфере ВТС - поставлять оружие, вертолеты?
- Мы оказывали безвозмездную военную помощь Афганистану стрелковым оружием. Но это ограниченные поставки. Чтобы такая помощь приняла широкие масштабы, необходимо финансирование поставок из международных источников.
Сегодня армия и полиция Афганистана снабжаются на средства США аналогами советского и российского оружия, произведенными без необходимых лицензий в странах Восточной Европы.
Это оружие, как правило, низкого качества, подчас бывшее в употреблении.
Афганцы говорят нам, что такое оружие их не устраивает. Например, аналог автомата Калашникова, произведенный в других странах, имеет ресурс в десятки раз меньше, чем автомат, который изготовлен в России.
Афганцы предпочитают российскую технику, которая проста в обращении, приспособлена к условиям пустыни, перепаду температур, пыльно-песчаных бурь. Она их устраивает.
Мы готовы поставлять вооружение и военную технику, в том числе и вертолеты, в которых так заинтересована наркополиция Афганистана, в счет тех средств, которые выделяются Соединенными Штатами и их союзниками на укрепление афганской армии и полиции.
- То есть мы готовы расширить программу военной помощи Афганистану на американские деньги?
- США и их союзники сегодня тратят эти деньги, на наш взгляд, неэффективно – фактически на контрафактную продукцию низкого качества. Мы предлагаем наше качественное вооружение. При этом Россия будет продолжать оказание безвозмездной помощи Афганистану.
- В Афганистане осталось более 100 объектов, построенных советскими специалистами. Мы готовы их восстановить? На каких условиях?
- Действительно, в Афганистане существует около 140 объектов, построенных при нашем содействии: дороги, мосты, больницы, тоннели, заводы, школы и университеты. Действительно, российские организации и компании имеют уникальный опыт работы в Афганистане, даже осталась техническая документация.
Мы готовы участвовать в восстановлении соответствующих объектов. Финансирование могло бы идти за счет международной помощи Афганистану - по линии Всемирного банка, Международного банка реконструкции и развития, Азиатского банка развития и других международных финансовых организаций.
Главная проблема заключается в безопасности. Мы готовы участвовать в восстановлении объектов в тех районах Афганистана, где сегодня позволяют работать условия безопасности. Это, прежде всего, объекты на севере страны. По мере стабилизации обстановки в Афганистане, наше участие в восстановлении афганской экономики могло бы расширяться.
Хочу отметить, что Россия уже внесла очень важный вклад в оказание экономической помощи Афганистану. Достаточно напомнить, что мы списали долг Афганистану в размере $12 млрд. Это огромная сумма.
- Можно ли сотрудничать с движением "Талибан"? Переговоры с талибами, их участие в структурах власти Афганистана - это путь к урегулированию ситуации?
- Процессу национального примирения в Афганистане нет альтернативы. Но о переговорах с руководством талибов не может быть и речи. К тому же этого не желают и лидеры движения "Талибан".
Должны быть выработаны критерии – кто такие "умеренные" талибы". Западные партнеры, которые предлагают такие переговоры, не могут нам объяснить, какие талибы "умеренные", а какие нет.
Условием вовлечения талибов в политический процесс в Афганистане должен быть их отказ от вооруженных методов борьбы, разоружение и уважение конституции и законов Афганистана.
Сегодня многие говорят о необходимости пересмотра санкционных списков ООН.
Мы считаем, что, во-первых, пересмотр этих списков должен осуществляться решением Совета Безопасности ООН. Во-вторых, на нынешнем этапе мы считаем необходимым, наоборот, расширить этот список за счет включения в него наркобаронов, руководителей афганской наркомафии.
- Можно ли решить проблему Афганистана без учета ситуации в Пакистане?
- Целый ряд международных экспертов считает, что сегодня в Афганистане международные силы борются с последствиями болезни, а ее очаг находится на территории Пакистана.
Действительно, в Пакистане есть районы, которые не контролируются центральным правительством. Пакистанские власти провели серьезную операцию в Южном Вазиристане, но Северный Вазиристан остается сегодня крупнейшей базой для талибов.
По нашему мнению, все экстремисты сегодня представляют угрозу – и афганские, и пакистанские. Необходимо положить конец подготовке террористов и боевиков в афгано-пакистанской зоне нестабильности.
- Есть ли уверенность в том, что пакистанские власти контролируют ситуацию в стране? Что ядерное оружие не попадет в руки террористов?
- Мы видим в этом потенциальную большую угрозу.
Некоторые высокопоставленные американские представители, которые приезжали в Москву в период формирования администрации Барака Обамы, называли самой большой угрозой миру возможность попадания ракетно-ядерного потенциала Пакистана в руки экстремистов.
А этого нельзя исключать - либо в результате законного прихода к власти экстремистов, либо в результате террористической акции.
Нужно относиться к такой угрозе со всей серьезностью.
