Москва. 20 декабря. INTERFAX.RU - Министр иностранных дел Эстонии Урмас Паэт в интервью корреспонденту "Интерфакса" Аркадию Присяжному рассказал о том, как складывались в 2012 году российско-эстонские отношения, что удалось сделать, а что нет.
- Господин министр, каким был уходящий год для эстонско-российских отношений?
- Это был год совершенно нормального развития наших двусторонних отношений. Есть вещи, по которым мы продвинулись вперед, откатов в двусторонних отношениях в более широком контексте не было. Мы почти дошли до финального этапа в работе над договором о дипломатическом недвижимом имуществе, Надеемся в первой половине будущего года довести этот процесс до конца и подписать договор. Сейчас мы находимся в процессе консультаций с МИД России по тематике договоров о границе и вступлению их в силу. Этот процесс идет. Я рад, что состоялась серия прямых контактов наших министров с их российскими коллегами.
Неплохо развивается экономическое сотрудничество. В июле-августе Россия вышла на первое место среди экспортных партнеров Эстонии, а в целом она весь уходящий год входила в первую тройку. Сказывается на эстонско-российских экономических отношениях присоединение России в нынешнем году к ВТО. Эстония горячо поддерживала этот шаг, и мы очень довольны, что это произошло. Многие вещи в экономическом взаимодействии изменятся и уже изменилось. Некоторые проблемы еще есть, как, например, ограничения России на экспорт скота в живом весе, но, надеюсь, и это будет решено.
Я очень надеюсь, что столь же успешно завершатся и переговоры России по вступлению в Организацию экономического сотрудничества и развития. Мы видим только позитив в том, что Россия будет представлена в международных организациях.
Есть примеры и иного свойства, общения на человеческом уровне. Только что я, например, встречался с людьми из Южной Эстонии, которые выразили большое удовлетворение развитием регионального и приграничного сотрудничество с Псковской областью. В этом году будет побит рекорд по численности российских туристов в Эстонию. Так что в области прямого общения между соседями мы идем верным путем.
Вспомним случай с похищением эстонского и российских моряков в Нигерии. Мы тогда активно сотрудничали с МИД России и посольством РФ в Нигерии.
Налажено авиасообщение "Аэрофлота" в Таллин, и это тоже очень важно: сейчас у нас по пять авиационных рейсов в день в Москву и обратно и три в Петербург. По сравнению с недавним прошлым это тоже очень важное продвижение.
Конечно, есть вещи, которые можно было бы сделать лучше, есть вещи, которые в этом году оставались на прежнем уровне. Например, недостаточен уровень общения на высшем политическом уровне. В Эстонии до сих пор не побывали с визитами ни президент, ни премьер-министр, ни даже министр иностранных дел России.
Но в целом, если говорить об общей тенденции, мы, как мне кажется, движемся в нужном направлении.
- А как Вы относитесь к разговорам о том, что Россия может представлять угрозу для Эстонии?
- Вопрос об угрозе – слишком общий, слишком абстрактный. Его нужно, прежде всего, конкретизировать и рассматривать в определенном контексте. Мы ведь не знаем, какой будет Россия через десять или сто лет. Мы не знаем, какой будет Эстония через десть лет или сто лет.
Мы не можем исключать, что в какой-то момент может появиться некая угроза. Мы не ясновидящие и не можем предсказать, что будет в будущем. Но сегодня я угрозы не вижу.
- Для Эстонии отсутствие договоров о сухопутной и морской границе с Россией - это вопрос стратегического значения?
- Мы о прохождении пограничной линии договорились еще в 2005 году. Граница есть, и она действует, проблем здесь, к счастью, нет. Но существует международная практика: если уж договорились о самой границе, должен быть и договор о границе. Поэтому не вижу причин, по которым Эстония и Россия должны быть исключениями.
Территориальных претензий у нас к России нет. Поэтому в ходе ведущихся сейчас консультаций мы пытаемся выработать такой взаимоприемлемый текст преамбулы к договорам, который позволил бы им обрести силу для обеих сторон.
В минувший вторник, 18 декабря, в ходе очередного раунда консультаций мы договорились, что работа будет продолжена. Сегодня я не могу сказать, сколько времени она может занять. Возможно, несколько месяцев. Но пока по конкретному содержанию мы не договорились.
Хочется также отметить, что консультации по договорам о границе для нас – это часть более широкого общения. Я доволен, что такое общение ведется и мы можем говорить с другой стороной очень открыто. Подобные консультации помогают укреплять доверие, они восполняют дефицит общения. Поэтому их КПД больше, чем разговор только на одну конкретную тему.
При этом наличие или отсутствие пограничного договора мы не ставим в зависимость от каких-либо других вопросов, как и другие вопросы не ставим в зависимость от пограничного договора.
- В том числе и вопрос о безвизовом режиме России с Европейском союзом?
- Как я уже сказал, мы не увязываем иные вопросы с пограндоговором.
- Если этот договор о границе вступит в силу, можно ли будет говорить о прорыве в эстонско-российских отношениях?
- Я бы проявил большую осторожность в плане разговоров о всяческих прорывах. Мне не нравится говорить о каких-то прорывах, потому что они не правдоподобны. В конце концов, все упирается в людей, все делают люди, которые одним щелчком пальца, за одну ночь не могут изменить свои взгляды, свои подходы. Если мы хотим иметь прочные межгосударственные отношения, то это не решается путем каких-то больших прорывов. Это долгий процесс и в эстонско-российских отношениях. Для того чтобы они улучшились, нужно время. Позиции, тематика доверия меняются шаг за шагом, чтобы можно было сказать, что процесс пошел и вглубь, что это не сиюминутный пируэт на каблуке. Конечно, и их можно совершать, но это не носит постоянного характера.
- А что вы скажете в этой связи о политике "перезагрузки"?
- Все зависит от того, кто что понимает или хочет видеть под перезагрузкой. Если кто-то считает, что в международной жизни можно двигаться скачками и за один день менять очень существенные вещи, то это не так. Это очень долгий процесс. Что же касается отношений сегодняшних Европы, США, НАТО, ЕС с Россией, то я отчетливо вижу сильное стремление общаться и добиваться лучшего понимания. Порой уровень доверия между Россией и Европой с США не очень высок, возникают некоторые новые недопонимания, но нужно общаться, разговаривать о вещах, вызывающих разногласия, чтобы стороны лучше понимали точки зрения друг друга. Они могут не соглашаться, но, как минимум, будут понимать мотив поведения другой стороны.
По этой части все движется в верном направлении. Взять хотя бы последнюю встречу Совета НАТО-Россия на уровне министров иностранных дел. Да, по многим вещам нет единой позиции, но есть и такие вещи, по которым существует согласие. Многое опять же упирается в желание слушать друг друга.
- Ваш российский коллега Сергей Лавров на днях высказался за скорейшее достижение соглашения о безвизовом режиме Россия-ЕС после выполнения "совместных шагов", то есть введения в России биометрических паспортов, упорядочения пограничного контроля и тому подобного. Как вы считаете, пограничный договор с Россией входит в число этих "совместных шагов"? И как бы вы прокомментировали заявление главы МИД России?
Прежде всего, вопросы пограничных договоров и безвизового режима между собой не связаны. В визовом диалоге ЕС-Россия очень точно указаны конкретные требования и шаги, необходимые для введения безвизового режима. Сколько времени займет их реализация, зависит от сторон, от того, как быстро они смогут их выполнить.
Не секрет, что есть определенные сомнения в плане отмены виз с крупными государствами. Приводились такие параллели: пару лет назад ЕС ввел безвизовый режим со всеми западно-балканскими странами. Но прошло немного времени, и в ряде государств ЕС стали роптать по поводу скачкообразного увеличения числа беженцев и роста нелегальной иммиграции. При этом речь идет об относительно небольших государствах по сравнению с Россией.
В отношении России один из ключевых вопросов состоит в том, насколько минимизированы риски, связанные с возможным резким ростом нелегальной иммиграции. И здесь главное звено даже не министерства иностранных дел, а структуры, отвечающие за внутреннюю безопасность, министерства внутренних дел, в том числе и в странах ЕС. Многое зависит от того, сколь быстро будут выполнены эти требования, сколь хорошо будут работать уже имеющиеся соглашения, например о реадмиссии, о приеме нелегалов из третьих стран, которые попали в ЕС через Россию или наоборот. Поэтому я не вижу здесь возможности что-то слишком форсировать. Все движется столь быстро, сколь быстро выполняются эти требования.
- Когда мы прошлом году с Вами в таком же предновогоднем интервью подводили итоги 2011 года, Вы сказали, что сейчас на столе переговоров с Россией лежит около двадцати договоров и соглашений. За нынешний год эта кипа сильно уменьшилась?
- Работа над парой документов завершилась. Речь идет о соглашениях о региональном и приграничном сотрудничестве и о социальном страховании. Они уже заключены. Есть договоры, по которым в нынешнем году проделана большая работа. Надеюсь, они будут подписаны в будущем году. Это, прежде всего, соглашение о дипломатической недвижимости и о сотрудничестве в области спасательных работ.
Но некоторые договоры продолжают пребывать на прежней стадии. Это, например, договоры об избежании двойного налогообложения, об экономическом сотрудничестве.
- Какие из них для Вас самые важные?
- Я думаю, что в числе наиболее значимых - это все тот же договор об избежании двойного налогообложения. Российская сторона продвигаться по нему не желает. Я думаю, что знаковым является и договор о дипломатической недвижимости.
- На минувшей неделе на брифинге Вам был задан вопрос о том, почему не продвигается договор о двойном налогообложении, и Вы ответили, что у российской стороны "атмосфера не та". Что Вы вкладываете в это понятие?
- Я не знаю, почему российская сторона не желает продвижения по этому договору. Это нужно спросить у российских коллег. Мне это трудно комментировать. Если посмотреть на эстонско-российские экономические связи, на рост товарооборота, то наличие договора об избежании двойного налогобложения, казалось бы, является совершенно логичным. Я не знаю. Эстонская сторона давно готова завершить процедуры с тем, чтобы договор заработал.
- Вы посетовали на то, что высшие руководители России не спешат посещать Эстонию. Хочу привести весеннее высказывание Дмитрия Медведева на его последней пресс-конференции в должности президента. Он сказал тогда, что и хотел бы посетить страны Балтии, но как только дело доходит до конкретики, там обязательно совершают какую-нибудь, по его словам, "гадость", в отношении России. Эстония только что отказала компании Nord Stream в разрешении исследовать свою экономическую морскую зону на предмет возможности прокладки третьей и четвертой нитей газопровода "Северный поток". Это из этой же серии недружеских действий, о которых говорил Дмитрий Медведев?
- Я здесь ничего подобного не нахожу. И вообще говорить о Nord Stream как о российском проекте сегодня неверно. Если посмотреть на круг участников Nord Stream, то он значительно вырос и стал гораздо шире, чем чисто газпромовский проект. В него входят и ряд газовых компаний государств Западной Европы. Кроме того, Nord Stream нужно прежде всего рассматривать как бизнес-проект. Этой компанией была проделана большая работа при прокладке двух первых трубопроводов. Тем не менее, наши позиции после первого отказа в 2007 году не изменились.
Да, на сегодня ситуация вокруг газопровода хорошая, большие риски для окружающей среды не проявились, но, как говорят некоторые специалисты в этой отрасли, эти риски могут быть и долгосрочными. Балтийское море – это море с очень плохим экологическим здоровьем, нельзя быть уверенным, что при прокладке новых трубопроводов экологические риски не скажутся.
Учитывая мнение нашего министерства окружающей среды, ряда научных учреждений, нами было сказано, что мы сейчас не считаем правильным и необходимым, чтобы трубы прокладывались через нашу экономическую зону. Но я не вижу здесь никакой связи с российским государством и политикой. Здесь не нужно усматривать какого-то противостояния с Россией или чего-то подобного.
- Российская сторона уже давал как-то понять, что недовольная Вашим решением?
- Нет, об этом речи не было. Это не политическая, а скорее экономическая и экологическая тема.
- Член правления правящей в Эстонии партии Реформ, куда входите и Вы, депутат Европарламента Кристина Оюланд была ключевой фигурой при подготовке европейского варианта так называемого "закона Магнитского". Обсуждался ли в правительстве Эстонии вопрос о присоединении к этому законопроекту, который в России рассматривается как крайне недружественный?
- Прежде всего, хочу отметить, что депутаты Европарламента не связаны с правительствами стран, от которых они были избраны. В Европарламент людей избирают напрямую, и у них нет отношений с правительствами. Во-вторых, этот конкретный законопроект правительство Эстонии не обсуждало, и, в-третьих, мы всегда в Европейском союзе высказываемся за укрепление и проведение единой внешней политики ЕС.
Я считаю правильным, когда подобные вещи рассматриваются в Евросоюзе в целом.
- Может ли сказаться на эстонско-российских отношениях тот факт, что США как главный союзник по НАТО и партнер по ЕС, все больше внимания уделяет не Европе, а Азии?
- То, что США все больше в своей деятельности обращают внимание на азиатские государства, логично, учитывая, что в Азии происходят большие изменения. Но то, что США уделяют сейчас больше внимания Азии, не означает, что они настолько же меньше внимания обращают на Европу.
Хотя об этом и говорят некоторые аналитики, но с чисто практической точки зрения за последние четыре года, когда президентом был Барак Обама, а госсекретарем Хиллари Клинтон, я не ощущал, что Европе начали уделять меньшее внимание.
Для меня США по-прежнему остаются важнейшим партнером для Европейского союза, для Европы, и я ни коей мере не ощущал ослабления внимания к нам.
