Москва. 7 марта. INTERFAX.RU - Экс-министр энергетики РФ Игорь Юсуфов после своего ухода с поста создал небольшую по размерам нефтегазовую компанию, часть добывающих активов сейчас выставлена на продажу, но при этом появились планы развить сектор downstream. Об этом, а также о перспективах энергетического сотрудничества с другими странами в энергетике он рассказал в интервью "Интерфаксу".
- Для начала расскажите, как и на каких принципах создан фонд "Энергия"?
- Фонд - это такое знамя и флаг, ассоциирующий со мной, как с человеком, зарегистрированный Минюстом, потому что я мыслил себе вобрать две функции: экспертную в энергетике - то, чем я 30 лет занимался, и бизнесовую. Но когда вступаешь в бизнес и начинаешь работать, там не действуют механизмы больших абстрактных названий. Под каждый проект создается коммерческая компания, и ты становишься ее учредителем. Это нефтегазовые проекты, которые мы в основном приобрели у государства на аукционах и конкурсах, используя собственные и кредитные средства.
Стратегически мы хотим создать среднюю по размеру вертикально-интегрированную нефтегазовую компанию.
- Что за это время сделано?
- В основном мы спозиционировались в четырех регионах. Два региона - в Западной Сибири - это Ямал и Ханты-Мансийск, и два региона - в Восточной Сибири - это Красноярск и Якутия. Все они находятся в разной степени развития.
На Ямале есть действующая компания "Яргео", в которой у нас 49%, 51% у "НОВАТЭКа" и она уже успешно проработала 2016 год, добыла 3,5 млн тонн нефти и 1 млрд кубов газа.
Второе - это наш проект "Ямал", где у нас 100%. Здесь нам принадлежит два месторождения и восемь геологических лицензий. В течение трех лет мы должны проинвестировать определенную сумму средств и выйти на определенные параметры. У нас есть бизнес-план и мы знаем, что на выходе будет в конце 2019 года у этого проекта. Цель - сделать хороший проект, учитывая свой опыт, возможности, понимание, куда будут двигаться рынки, востребованность ресурсов нефтяных и газовых, и наших финансовых возможностей - собственных, кредитных или инвестиционных от партнеров, которых мы пригласим в проект.
- Как реализуются проекты в Восточной Сибири?
- Восточная Сибирь - это тяжелейший регион ввиду отсутствия инфраструктуры, тяжелой геологии месторождений. Но он будет развиваться. И мы собрали несколько рядом расположенных месторождений в Красноярском крае, и сделали, я считаю, на мой взгляд, хороший проект в Якутии, который лежит прямо на газопроводе "Сила Сибири". Это больше газово-гелевый проект, нежели нефтяной. И газопровод "Сила Сибири" пройдет по одному из наших участков. В частности, Хотого-Мурбайский участок связан с нефтепроводом ВСТО, а "Сила Сибири" будет пролегать в 5-10 км от участка. Его запасы по категории С1+С2 оценены в 10,6 млрд куб. м газа и 59 млн куб. м гелия. Верхнебирюкский участок обладает ресурсами по категории D1+D2: 18,7 млрд куб. м газа и 2,4 млн т нефти, расстояние до нефте- и газопроводов - 75 км. Через Уринский участок проходят и ВСТО, и "Сила Сибири", он обладает ресурсами газа по категории D1+D2 в объеме 9,8 млрд куб. м и 0,1 млн т конденсата. Черендейский участок расположен в 20 км от трубопроводов и обладает наиболее существенным объемом ресурсов: 112,5 млрд куб. м газа по категории D1+D2 и 0,1 млн т конденсата.
- Вы рассчитываете экспортировать газ по "Силе Сибири"?
- Мы уверены, что труба будет построена, и если даже Китай не будет брать больше газа, чем заключен контракт с "Газпромом" , то эту трубу продлят до Приморья, а там уже можно реализовывать либо газохимические проекты, либо строить заводы по сжижению природного газа. В частности, строится Амурский ГПЗ, Амурский ГХК, "Восточная нефтехимическая компания", изучаются проекты по строительству метаноловых заводов в Сковородино и Шимановске. То есть, затраты на инфраструктуру практически минимальны, поскольку рядом проходит газопровод.
- Главное - добиться доступа в эту трубу...
- Нам удалось убедить "Газпром" в том, что, если Чаяндинское месторождение будет запускаться со сдвижкой во времени, возможно, на 2-3 года. Сейчас принято решение ускоренными темпами построить участок газопровода от Ковыкты до Чаянды. Ну а когда будет запущена Чаянда, у "Газпрома" есть планы построить на границе с Китаем проекты по газохимии и переработке газа.
- То есть вы ждете какого-то нового рынка сбыта. Потому что "Газпром" говорит, что контракт с Китаем обеспечен только газом "Газпрома".
- Наш газ им необходим. Мы должны убедить их, что у компаний, имеющих ресурсы вдоль газопровода, есть возможность его реализовывать. Создана комиссия под руководством Валерия Голубева (зампред "Газпрома" - ИФ) по наполнению этой трубы с участием независимых производителей газа в Восточной Сибири.
- Какая у вас планируется полка добычи по восточносибирским месторождениям? Сроки ввода?
- Мы планируем по четырем месторождениям добывать 1-2 млрд куб. м газа в год через три года. Запуск планируется в 2019-2020 годах.
- А на какую цену вы согласны? Многие хотят экспортного паритета.
- Мы исходим из того, чтобы закрыть свою себестоимость, закрыть финансовые обязательства и обеспечить минимальную доходность, чтобы можно было реинвестировать деньги в не менее интересные проекты. Если нам дадут доходность в 10%, мы будем довольны.
- Текущая российская цена покрывает все эти составляющие?
- На пределе. Мы готовы с этим жить и работать, но если что-то поменяется стратегически, есть запасной вариант - законсервировать, посчитать свои затраты и предложить тому, кто в этом заинтересован. Мы воевать ни с кем не будем.
- Кроме "Газпрома", кто-то интересуется этим участком? Многие китайские и индийские компании интересуются добычей в Восточной Сибири.
- Конечно. Например, Beijing Gas купил у "Роснефти" за $1,2 млрд 20% "Верхнечонскнефтегаза", где кроме нефти большой объем газа. Думаю, в итоге их интересует газ, все остальное - факультативные инвестиции. За ними, я думаю, придут глобальные игроки. Не может CNPC сидеть в стороне и смотреть, что делается на месторождениях. Мы их не видим в своих проектах, хотя они нас тестируют. Кто-то скромно предлагает деньги в проекты, кто-то партнерство предлагает в проектах, кто-то, может быть, технологии, потому что эти все месторождения очень сильно насыщены гелием. А гелий сложно транспортировать, выделять из метана, но это стратегический продукт как российских предприятий, так и наших зарубежных партнеров.
- Я так понимаю, с гелием основная проблема все-таки рынок сбыта?
- Рынок сбыта рядом - Южная Корея, Япония, США. Зовите их в проекты, пусть они приносят свои технологии, а гелием можно с ними рассчитываться. На горизонте ближайших 10-20 лет обязательно появятся новые высокотехнологичные отрасли, где понадобится гелий.
- Сколько инвестировано в "Яргео" с вашей стороны?
- В проект инвестировано 48 млрд рублей, соответственно, 49% от этой суммы составили наши инвестиции. Для финансирования проекта в середине 2015 года мы привлекли кредит в Газпромбанке на 16 млрд рублей, и уже более половины погасили. Окончательно мы планируем расплатиться в середине 2017 года.
- Фонд "Энергия" выдал мандат Citi банку на продажу 49% в "Яргео", звучала оценка в $2 млрд. Получается, вы хотите $2 млрд за 1,5 млн т нефтедобычи, а "Роснефть", например, предложила $5 млрд за 10 млн т (за "Башнефть" - ИФ).
- Это совершенно разные активы. Ярудейское месторождение - новое, с действующими льготами за 65-й параллелью. У нас своя инфраструктура, никому не платим за транспорт. Вообще же сейчас на "Яргео" десятки претендентов. Стоимость всех активов фонда "Энергия" независимый оценщик оценивает в $3 млрд.
- Какие планы добычи у "Яргео"?
- В 2017 году месторождение выйдет на полку добычи газа в 1,5 млрд куб. м газа. Порядка 0,3-0,4 млрд куб. м идет на собственные нужды, остальное - в трубу. Полка добычи пока - до 2021 года с возможным продлением на 10 лет, т.к. есть огромная перспектива прироста запасов.
- Как осуществляется логистика нефти?
- Треть добываемой нефти экспортируется, при этом 95% экспорта идет по ВСТО, на внутренний рынок поставки осуществляются в основном на Омский НПЗ (60%), Афипский, Антипинский НПЗ. Причем, по условиям соглашения Novatek Gas&Power (швейцарский трейдер "НОВАТЭКа" - ИФ) забирает весь объем нефти в Козьмино только, если его условия лучше, чем можем найти мы. Проект имеет и дополнительный потенциал - сейчас еще проводится доисследование, бурятся еще скважины.
- Какой курс рубля вы закладываете в свой бюджет на 2017 год?
- Очень бы хотелось нам, чтобы все осталось, как есть, мы были бы довольны. Но, если вы хотите знать мое экспертное мнение, я и три года назад говорил, что и цена на нефть, и курс рубля будут в районе 60. Если бы баррель нефти стоил для нас 3000-3600 в рублевом эквиваленте, это обеспечило решение всех наших задач. Половину валютных доходов дает нефтяной сектор, надо о нем подумать. Не хотелось бы слышать каждый день разговоры, что надо дисконтировать рубль на 10%. Ну, будет нефть стоить $60 за баррель, рубль уменьшится и будет 50-55 за доллар, да и хорошо.
- Фонд активно комментировал подготовку к приватизации контрольного пакета "Башнефти" и 19,5% "Роснефти", высказывал свое мнение относительно разных вариантов схемы сделки. Как вы оцениваете ее итоговый вариант?
- Я оцениваю замечательно. Никаких вопросов она у меня не вызывает. Мы находимся в условиях международных санкций, нам ограничен доступ на финансовые рынки, бюджету не хватало в 2016 г. триллиона рублей. И что сделано? Получили 300 млрд рублей за "Башнефть" и 700 млрд рублей - за долю "Роснефти". Этой сделкой закрыли все проблемы бюджета.
- Есть ли у вашего фонда основной кредитор, как допустим, "Русснефть" развивалась на деньги Сбербанка и Glencore? У вас есть какой-то такой опорный банк?
- Мы развиваемся на собственные деньги. Единственный кредит, который мы взяли - в Газпромбанке. Причем эти деньги пошли сразу под наши обязательства в "Яргео".
- Вас интересует нефтепереработка?
- Вы, наверное, видели наш всплеск интереса к европейским НПЗ - Каретон (Великобритания), Кресье (Швейцария), Ингольштадт (Германия). В трех тендерах мы прошли все стадии квалификации и выполнили все требования по процессу покупки, дойдя до финала. Но в Англии проиграли компании Shell, а в Швейцарии компании Vitol. Это и горечь проигрыша, но и гордость, что успешно боролись с мировыми лидерами нефтегазового сектора. Приобрели хороший опыт и сделали правильные выводы, которые будем использовать в будущем.
- А почему именно в Европе, почему не в России? Говорят, "Роснефть" изучает возможность продать Самарские НПЗ, например.
- Не слышал, но купим любую переработку в России. Это для нас следующий этап, потому что сама по себе эта конфигурация бизнеса выгодная. Что такое НПЗ? Любой поставщик нефти просится на НПЗ, поставляет нефть и получает средства с отсрочкой платежа. Вот ты директор НПЗ, тебе поставили нефть, а ты обязан платить только через 30 дней. А потом, когда ты продаешь нефтепродукты, затратив 10% своих денег на переработку, ты получаешь предоплату. По сути, у тебя с финансовой точки зрения получается банк по переработке нефти. Хороший, качественный завод, с глубиной переработки, в хорошем состоянии, чтобы не разворовывали, чтобы не было врезок и прочее.
- А построить с нуля?
- С огромным удовольствием. У нас каждый губернатор хочет построить себе завод на территории. Старые НПЗ морально устарели, их бесполезно латать.
- А что вам мешает сейчас построить?
- Сейчас получим деньги инвестиционные, погасим кредиты, часть пойдет на Восточную Сибирь. Для меня любая переработка в газохимии, нефтехимии, в НПЗ представляет интерес, потому что за этим будущее. Нельзя, чтобы страна, которая входит в мировую тройку по добыче (наряду с Саудовской Аравией и США), покупала бы полиэтилен и полипропилен, продукты нефтехимии.
- Не боитесь, что скоро рынок закроется другими производителями?
- Сейчас уже рынок стал рынком покупателя. Нужно только подобрать иностранную инжиниринговую компанию, а так же учесть российский контент, дать ей денег, и она за три года построит прекрасный завод.
- Какой объем переработки вам был бы интересен с учетом того, что "Яргео" хотите продать, а другие месторождения пока еще не запущены?
- 3-5 млн т и выше. В совокупности с заправочными комплексами это всегда прибыльный бизнес. И мы давали потенциальным продавцам пятилетние гарантии на поставку нефти и с Черного моря, и с Балтийского моря.
- А терминалы интересны?
- Терминалы - тоже интересный бизнес. Пока мы никаких переговоров не ведем, но все время наблюдаем. Потому что никто ничего не продает приличного. Голландия интересна, Прибалтика интересна, Черное море интересно, - там, где основные хабы.
- Вы были министром энергетики, сейчас раздаются мнения, что России и странам ОПЕК невозможно в принципе договариваться с США о сокращении добычи. Как вы считаете?
- Когда мы запускали энергодиалог с США в начале 2000-х, они были чистые импортеры, покупали нефть, где могли, - у Анголы, у Нигерии, в Тринидаде и Тобаго газ покупали. За последние 10 лет Штаты существенно изменили свой взгляд на этот рынок. Переговорив с Россией, Норвегией и другими о возможности закупок углеводородов, США приняли для себя очень тяжелое решение - развивать добычу внутри страны. И в итоге они стали самодостаточными. Они производят столько нефти и газа, сколько им надо. И куда они придут? В Европу, Азию. Это наши рынки, это рынки ОПЕК. И вот все говорят о том, что вы будете конкурентами. Но мы призываем к диалогу, в частности, на тему координации поставок на эти рынки: по объемам, ценам. По всем параметрам. Я с начала года говорил это в интервью и Wall Street, Independent и другим изданиям: плодотворному началу такого диалога мог бы служить, в частности, новый российско-американский деловой энергосаммит по типу двух прошедших в 2002 и 2003 годах в Хьюстоне и Санкт-Петербурге под эгидой президентов двух стран. Я как министр энергетики был в числе соорганизаторов этих саммитов и хочу сказать, что есть возможность сформировать новую повестку дня для такого формата. Поскольку Владимир Путин и Дональд Трамп в первом телефонном разговоре призвали к восстановлению экономического взаимодействия, а энергетика - это надежная основа такого взаимодействия. Вот Трамп, выступая в конгрессе, говорил о факеле свободы, который должен освещать все сферы жизни. Продолжая эту метафору, замечу: для факела нужно топливо!
- США не участвует в картелях, ни в каких согласованных действиях.
- Американцы должны подумать над тем, что кораблю из Хьюстона до Европы гораздо дальше плыть, чем идти нефти по трубе "Дружба" из России в Европу. Давайте договариваться. Это чувствительный бизнес. Можно вообще все обвалить, если начать жестко конкурировать. Немаловажный фактор для возможностей роста поставок и количество танкеров.
- Как вы считаете, можно ли в полной мере следить за соблюдением договоренностей о сокращении нефтедобычи странами ОПЕК и не-ОПЕК?
- Проблема же не в добыче, когда мы говорим про ОПЕК. А проблема только в том, сколько вышло за пределы страны на мировой рынок. Однако, и зарубежные наблюдатели, и рынок склонны верить в наше сокращение. Вообще же я как министр энергетики в 2002 году участвовал в переговорном обеспечении первого такого рода солидарного сокращения - новообразования ОПЕК+ тогда еще не было. Тогда российская доля составила 140 тыс. баррелей в день, и цены поднялись до значимого тогда для нашей страны коридора в $21-25 за баррель, который с нашей подачи рассматривался как коридор цен, справедливых как для производителей, так и для потребителей. Полагаю, эта идеология не устарела, а сейчас - именно такими должны быть глобальные цены.
- Будет выполняться соглашение ОПЕК+, не надо ли его дальше продлевать или, может быть, еще больше сокращать добычу?
- Его надо продлевать, и, может быть, на перспективу даже не в виде какого-то жесткого соглашения, а в форме добровольных обязательств, ради стабильного рынка. Нужно работать на постоянной основе. Вдруг внешние условия поменяются? Если, например, США начнут развивать внутреннее производство, как обещает Трамп, они могут стать крупным импортером энергоресурсов.
