Москва. 13 ноября. INTERFAX.RU - В российский прокат выходит комедия "Мифы" - сборник историй о продюсере-надежде российского кино; актере, который сыграл буквально все; юмористе с федерального канала, который не перестает хохмить не только на ТВ, но и в жизни; депутате, запретившей современное искусство. С 16 ноября герои московского Олимпа в исполнении Фёдора Бондарчука, Сергея Безрукова, Ивана Урганта, Ксении Раппопорт, братьев Верников, Ирины Розановой и других появятся на широких экранах. Картина стала полнометражным режиссерским дебютом Александра Молочникова, который ранее ставил в МХТ имени А.П.Чехова спектакли "Бунтари" и "19.14".
Продолжая тему цифр в своей творческой биографии, к юбилею Октябрьской революции Молочников представил постановку "Светлый путь. 19.17". Премьерный блок показов в ноябре намечен на 22 и 26 числа. Спектакль, в котором задействованы Виктория Исакова, Артем Быстров, Игорь Верник, Инга Оболдина, Ирина Пегова, Паулина Андреева и другие, посвящен веку перемен. На протяжении 2,5 часов на Основной сцене МХТ разворачивается история осмысления прошлого, переплетаемая с мифом революционной утопии.
Накануне премьер Александр Молочников дал интервью корреспонденту "Интерфакса" Анне Нехаевой и рассказал о работе со звездами российского кино, вдохновении, королеве-Крупской и отношении к возрастному ограничению на кино и спектакли.
- Уже читая синопсис "Мифов" понимаешь, что это очень самоироничная история. Сложно было убедить такой звездный состав подписаться на участие?
- С теми кто в итоге снялся в картине было несложно, это очень смоотверженные, самироничные, талантливые люди. Мне просто сильно повезло с ними. Не пришлось стоять с плакатом напротив их дома или угрожать сброситься с моста, если они ко мне не пойдут. Просто в длинных, а иногда коротких разговорах, объяснениях композиции, содержания фильма, удалось рассказать о нем так, что люди соглашались. Потому что нам очень хотелось его сделать, и мы все были увлечены идеей. Надеюсь, что никто об этом не пожалел. И, судя по моим беседам с актерами после, на период съемок фильма, мы встали на одну длинную доску для серфинга.
- Чем отличается версия фильма, которая будет идти в кино, от версии показанной на "Кинотавре"?
- В новой версии на финальных титрах картины есть клип Басты, кавер-версия песни "Посмотри в глаза" Натальи Ветлицкой. А в начале фильма - перемонтированная линия братьев Верников. Нам хотелось после "Кинотавра" чуть медленнее ввести зрителей в эту историю.
- Сценарий вы писали под конкретных артистов или подбирали их по "типажу" уже обыгранных в нем героев?
- Да, мы писали именно специально под конкретных людей. Например, линия с Сергеем Безруковым (артиста Сергея, который сыграл всех от гусара до белочки - ИФ) писалась специально под Сергея Витальевича, а под кого же еще!
- Есть ли в картине какие-то биографические моменты для задействованных артистов?
- Отчасти. По сути только четыре героя играют самих себя. Конечно, у Безрукова нет именно таких моментов, но есть мифы об этих людях, и мы все о них знаем. Или, например, Федор Сергеевич (Бондарчук - ИФ), а он по сценарию играет продюсера и режиссера, последнюю надежду русского кино, который должен денег за музыкальный клип браткам из 90-х. Так вот, он мне рассказывал, что такие люди у него есть - которые периодически появляются в его жизни и говорят: "Федя, Федюнчик, где? Где мои бабки?...". Может не именно так, но смысл такой.
- Как налаживали контакт с актерами и с кем легче всего работалось?
- Контакт на удивление со всеми был довольно прост. Видимо, было точное распределение ролей, как это в театре называется. Репетиции были с всеми - с Бондарчуком и Сухановым, по-моему, даже три раза, с Ургантом была проба меня на роль режиссера, с братьями Верниками. К Безрукову приезжали в театр - один раз с главным героем, Яннисом Пападопулосом, потом с Викой (Исаковой - ИФ). Так что это была такая творческая лаборатория. Все очень удивительным образом откликались, несмотря на мое дебютанство и все мотивы чтобы сказать "кто ты такой, чтобы говорить мне как играть?". Это фильм в определенном жанре, который нужно было привести к какому-то общему знаменателю.
- Кто-то из мэтров предлагал вносить изменения в сценарий? И если да, то какие именно?
- Ксения Раппопорт очень много привнесла своих идей - рассказала о поэтэссе Вере Павловой, которая даже немного похожа на эту героиню. Она специально написала стихи, Ксюша мне про Веру рассказала, я поехал на какую-то дальнюю станцию метро, хотя мы уже запускались через неделю, обсуждали с ней сотрудничество. Ксюша была права, она смыслит в поэзии и не хотела читать что-то неубедительное.
А Суханов придумал свой грим, этот свой ломаный нос, Ургант очень много обсуждал со мной свои шутки, придумывал их. Федор предлагал внешние детали из 90-х. Например машина, на которой они с братками едут в одной из сцен, - он знал какой марки она должна быть. Паулина, конечно, сама с художником по костюмам Сашей Сашальской придумала таких двух разных сестер (обе роли исполнила П.Андреева - ИФ). Мне нравится, когда предложения всегда в рамках написанного, прекрасно, когда артист предлагает в системе фильма, а не в системе своей творческой биографии. Все что-то предлагали и многое вошло!
- При съемках чем вдохновлялись, какие референсы у фильма?
- Работами Вуди Аллена. А еще есть отличный музыкальный фильм "Любовь и сигареты" Джона Туртурро, в котором принцип возникновения музыкального номера очень меня вдохновил. Потому что номера там возникают спонтанно, не как подготовленные. Это такой танец, который продолжает жизнь. Вот как паркур. Он меня восхищает гораздо больше, чем подготовленные экстримальные виды спорта, вроде прыжка с парашютом. Человек шел, без шлема, без амуниции и вдруг скатился с крыши, перепрыгнул двадцать ступеней, пошел - жизнь продолжается дальше. Даже интересно было бы создать такую драму с паркуром, где он будет как музыкальный номер выводить из реальности в условность.
- Многие сцены "Мифов" снимались в нетривиальных местах - например в залах Пушкинского музея. Как вам удалось этого добиться, кого пришлось уговаривать?
- Это все наш художник, известный архитектор Сергей Чобан, который имеет силу, волю и власть. И он подарил нам такую возможность - договориться снимать в таких объектах, где никто не снимает вообще.
- А в начале фильма показан очень красивый дворец, который во время ночных съемок непохож на российский...
- Да, это дворец в Царицыно, там бывают съемки, но они нам за очень небольшой бюджет для этого отдали три ночи в невероятных интерьерах. И правда, в кадре даже поначалу кажется что это не Москва.
- "Мифы" и спектакль "Светлый путь" в МХТ почти синхронно выходят в ноябре, при этом они диаметрально отличаются друг от друга по настроению, жанру, стилю. Как так получилось - это совпадение или попытка успеть все и везде?
- Сознательно не было такой задачи, и даже не предполагалось, что выйдет одновременно. Фильм должен был выйти летом, спектакль - тоже летом, но к концу. Потому что мы думали сначала будет премьера спектакля, а потом я сяду за монтаж. Но затем возник "Кинотавр", все переигралось. Мы сначала смонтировали картину для фестиваля, теперь она выходит в прокат. А за это время удалось сделать "Светлый путь". Но мне радостно, что они выходят одновременно и что они такие разные.
- Многие из актеров "Мифов" "перекочевали" в спектакль - значит ли это, что вы нашли для себя какой-то "золотой состав" артистов, с которыми перманентно планируете сотрудничать в дальнейшем? Или это просто совпадение?
- У меня нет никаких внутренних ограничителей, интересно работать с новыми, талантливыми людьми. Однако большинство ребят с которыми мы сделали "19.14", "Бунтарей", теперь в "19.17", помогли в "Мифах" в эпизодах. Это очень любимые мной актеры, и я надеюсь, что мы все поработаем еще. Мне очень везет встречать открытых к эксперименту, настоящих фанатиков профессии и невероятно талантливых людей, собственно они все и делают. Мой любимый композитор Игорь Вдовин - с ним уже третья работа. Думаю, что и мне и им нельзя зацикливаться друг на друге, им необходимо работать с другими режиссерами, расти, мне тоже. И надеюсь, что периодически мы будем встречаться и делать что-то вместе!
- Вы говорили, что при подготовке к спектаклю "Светлый путь" не слишком изучали исторический материал. Почему так, если это в некотором роде переосмысление исторических событий Октябрьской революции?
- Не то чтобы мы совсем не вникали, хотя да, для историка вникали достаточно поверхностно. Но я читал автобиографию Троцкого "Моя жизнь", и Бунина, и дневники Гиппиус, и сатирика Аверченко, и прекрасные воспоминания Коровина о Шаляпине в революционном хаосе. Естественно, и поэзию тех лет. Мне кто-то прислал обсуждение "Светлого пути" в соцсетях - один зритель спросил "сколько же литературы он перелопатил?", а ему ответили - "Википедию". Смешная шутка, но это не исследование, которое можно было бы провести, готовясь к диссертации или даже просто к научной работе, скажу честно. И не уверен, что перелопатив большее количество литературы, спектакль был бы лучше. Но тут и нет задачи реально разобраться, что же было тогда. Есть ощущение от того времени как от какой-то спонтанной шахматной партии. Хотелось придумать иной условный, утопичный, антиутопичный мир, в котором можно было бы выразить эту сложнейшую тему. Фильм "Бразилия", Сорокин, Гилльям, эти ребята двигали процесс. Но и мастера условного театра - Някрошюс, Бутусов, хотелось приблизиться к этим глыбам.
Может можно было и глубже копать, но мне кажется то, что необходимо для создания этого спектакля, было прочитано. А с визуальной точкой зрения была проделана большая работа Ольгой Хенкиной - она больше чем я занималась подбором кино, просмотрела огромное количество советских фильмов. Теперь я могу отличить "Ленин в 1918 году"и "Свет над Россией", "Ленин в Октябре" и "Человек с ружьем". Это большое приобретение. Вообще Хенкина сделала очень много и для спектакля, и для фильма на всех этапах, без нее бы не было даже первого слова.
- К слову о вашем творческом методе - Вы полушутя упоминали, что неоднократно меняете текст актеров, сцены, - так, что через несколько репетиций может получиться вообще другой спектакль. С какой целью?
- Ну это не будет совершенно другая постановка - по опыту "19.14"и "Бунтарей" все кто приходят второй раз, говорят насколько лучше стал спектакль, хотя, конечно, в целом это тот же спектакль. Это далеко не только моя заслуга, а актеров в первую очередь, которые начинают в нем чувствовать себя свободнее, при этом не разрушая замысел, жанр и точность. А иногда мне самому кажется что хочется что-то поменять, и я переделываю сцены. Хотя актеры могут уже быть заняты в других проектах. Но перед спектаклем или за несколько дней до него переписываю. Вот так было с "Бунтарями" - мы переписали пару сцен целиком и, уверен, спектакль от этого обрел.
- Рейтинг у спектакля 18+. Не было сомнений при постановке, что могут найтись поборники нравственности, которые будут ратовать за отмену спектакля, найдя его чересчур откровенным или другие аргументы?
- Мне кажется, из-за этих цензов деградирует население. Я в 11 лет, еще до введения этих всех возрастных ограничений, посмотрел спектакль Льва Додина "Пьеса без названия", где были голые люди. Или тоже в 11 мама отвела меня смотреть фильм Тарковского. Конечно, я там ничего не понял, но мне было так интересно смотреть, это было такое сильное впечатление - "Зеркало", "Андрей Рублев". Папа повел меня на фильм Ким Ки Дука "Адресат неизвестен", где заживо забивали собаку, а потом также человека, где отец снимал проститутку, свою дочь и др. Мне кажется, родители должны решать, что ребенку смотреть, а не эти "универсальные" цензы. Если бы я был законодателем, то ввел бы ценз, но с условием что ребенок может посетить (постановку, спектакль - ИФ) с родителями или взрослым человеком в любом возрасте. Если им кажется, что человек должен в 12 лет посмотреть "Сало, или 120 дней Содома" или "Груз 200", то значит они так считают, это их дело как воспитывать своих детей. Благодаря родителям я посмотрел все так называемое культовое кино, где была куча насилия, в том числе над детьми, но как-то я, знаете, не стал педофилом, и в мыслях не было... (Смеется).
- Играет ли для вас какую-то роль музыка при работе над проектом? Как выбираете саундтрек для фильма или постановки, чтобы он создавал нужную атмосферу?
- Если четыре из четырех работ были фактически музыкальными, как вы думаете? (Смеется). Конечно. Я без слуха и голоса, не играю ни на одном инструменте, но все время приходится объяснять людям, как петь. На самом деле в какой-то момент понимаешь, что голос - просто инструмент, как хороший монолог, с ним можно работать по тому же принципу.
- Что сами слушаете чтобы настроиться на написание сценария или перед съемками?
- Слушаю постоянно, все подряд, от саундтреков сериалов, попсы, передовиков сегодняшней "современной академической музыки", как Сильвестров, до Прокофьева и Перголези. Круто чередовать Ваенгу и ранний "Ленинград" с пятой Шостаковича и третьей Гласса. Это все не понты, честно, так и есть.
- Говоря о современном театре - как относитесь к ситуации с переносом балета "Нуреев" Кирилла Серебренникова в Большом театре и арестом режиссёра?
- Думаю, что произошедшее - то есть создание мифа о том, что руководители "Седьмой студии" - воры, есть преступление против русской культуры. Уже совершенное. Надеюсь, что очень скоро мы посмотрим на это, как на липовые осуждения интеллигенции и многих других в принадлежности к Троцкистской террористической группировке и японском шпионаже в 30-е. Человечески мне каждый день очень жаль фигурантов дела, надеюсь, что этот кошмар в их жизни вот-вот кончится. Хотя, конечно, утопия думать, что все рассосется по щелчку, в их сознании эта история на всю жизнь. Стараюсь быть с ними, посредством спектаклей, хотя все это, конечно, ерунда... Чувство бессилия и невозможности реально помочь. Меня не устает поражать аморфность молодой части нашего театрального и кино-сообщества, во Франции бы все уже давным давно устроили массовую голодовку, вне зависимости от личных взглядов на творчество какого-либо режиссера. А мы собираемся жалкими кучками у суда.
- Вы поставили спектакль "19.14", теперь "19.17", в дальнейшем будете продолжать тему с цифрами? И есть ли уже планы новых проектов?
- Хотелось бы поставить или снять чужой текст, я этого ни разу не делал. Эта школьная практика, то, с чего начинает любой нормальный режиссер, для меня самый волнующий эксперимент сейчас. Надеюсь, что к 2037-му году спектакль "19.37" будет совершенно неактуален.
