Москва. 29 мая. INTERFAX.RU - Обострение международной обстановки в связи с украинским кризисом повлияло не только на дипломатические связи России с западным миром, но и на коммерческие проекты. О том, как будут развиваться отношения России с Европой, рассказал в интервью информационному агентству "Интерфакс" постоянный представитель России при Европейском союзе Владимир Чижов.
- Владимир Алексеевич, какова перспектива санкций в отношении России, продлит ли их саммит ЕС 25-26 июня?
- Я не буду гадать. Санкции – это проблема, которую ЕС создал для нас, не скроем, но также для себя и для международного права. Это – односторонняя рестриктивная мера. Она не только является неправовым актом, но и подрывает прерогативы того единственного органа, который уполномочен современным международным правом принимать подобные меры, - а именно Совета Безопасности ООН.
Что они решат, я не знаю. Подозреваю, что об ужесточении санкций речь не пойдет, также как и об их полной отмене.
- Россия отказалась от своих попыток еще раз передвинуть намеченное на 1 января 2016 года начало имплементации соглашения о зоне свободной торговле (ЗСТ) и ассоциации ЕС - Украина и больше не говорит об изменениях текста соглашения. Что за этим стоит?
- Изначально мы действительно говорили о необходимости отсрочки вступления в силу торгово-экономического раздела соглашения об ассоциации, и в сентябре прошлого года удалось договориться о такой отсрочке на 15 месяцев. О дальнейшей отсрочке мы вопрос не ставим, как не ставим вопрос и об изменении текста соглашения. Такие мысли были на прошлом этапе.
Это соглашение подлежит ратификации, и только тогда оно вступит в силу. Сегодня его ратифицировали Украина и некоторые члены ЕС, в то время как достаточно большое число стран Евросоюза этого пока не сделали.
Мы ведем трехсторонние переговоры с участием России, Украины и Еврокомиссии, чтобы найти возможности по минимизации тех рисков, которые мы видим в результате применения этого соглашения. И дело здесь не в свободной торговле. Соглашение о свободной торговле у каждой страны может быть с любым количеством других государств. Проблемой для нас является то, что соглашение об ассоциации идет намного дальше, чем просто свободная торговля, и подразумевает перевод украинской экономики на определенные правила, стандарты, нормативы ЕС. Украинская же экономика – в каком бы плачевном состоянии она сегодня ни находилась – до недавнего времени была частью общей советской экономики. Во многом хозяйственные связи сохранились и в постсоветское время, и сейчас они искусственно рвутся. Иногда по чисто политическим мотивам, иногда – по экономическим, а иногда и по требованию Евросоюза.
Было бы приятно говорить о значительном прогрессе, достигнутом нами в диалоге по поводу соглашения, но пока я так сказать не могу. Но время у нас еще есть, работа идет. Следующая министерская встреча планируется на июль.
- "Газпром" заинтересован в досудебном урегулировании претензий Еврокомиссии о нарушении антимонопольного законодательства ЕС. Какие-то конкретные шаги для этого предпринимаются? Есть ли аналогичное встречное движение со стороны ЕК?
- Этот спор не первый в истории "Газпрома", к ним и раньше были претензии, которые удавалось урегулировать на досудебном этапе. Посмотрим, чем закончится эта история. Нас, конечно, уверяют, что это антимонопольное расследование не имеет никакой политической подоплеки, но в это верится с трудом.
Что касается встречного движения со стороны Еврокомиссии, то ее представители традиционно говорят, что чем раньше удалось бы урегулировать любые разногласия – будь то с "Газпромом" или другими компаниями, - тем лучше.
Претензии, которые предъявляются "Газпрому", известны. Самая уязвимая среди них, мне кажется,– это претензия о несправедливости цен. Возникает вопрос: кто и как определяет, какая цена является справедливой. Еврокомиссия не вправе быть регулятором цен. Думаю, что у "Газпрома" немало шансов выйти на удовлетворительное решение этого вопроса.
- Какова судьба газопровода OPAL, по которому обещали решение, но отложили его? Можно ли считать, что тупик с этим газопроводом имеет чисто политические причины, связанные с украинским кризисом, и "третий пакет" тут ни при чем?
- За этим стоит ситуация на Украине. Деятельность рабочей группы (по OPAL) попала под те односторонние шаги ЕС, которыми были заморожены некоторые направления нашего диалога. Эта ситуация стала заложницей украинского кризиса.
- Сейчас началась гонка двух южных газопроводов - "Турецкого потока" и комплекса газопроводов в рамках "Южного коридора" ЕС. В ЕС дают понять, что не будут вкладывать в инфраструктуру "Турецкого потока". Не получится ли второго "Южного потока", когда мы останемся без встречной инициативы и остановимся на этот раз не в Болгарии, а в Турции?
- Сам по себе ЕС инвестором не является. Еврокомиссия, как исполнительный орган ЕС, тоже не является инвестором этого проекта. Ситуация здесь, конечно, непростая. Довести газопровод до греко-турецкой границы - эта задача на сегодняшний момент только техническая и финансовая, но не политическая. С Турцией все соответствующие политические договоренности есть. Главный вопрос - кто и куда будет вести дальше.
Понятно, что газопровод пересечет границу с Грецией, но куда дальше? Есть три возможности, три страны: это Болгария, с которой уже накоплен достаточно негативный опыт взаимодействия, Албания, где ситуация никогда не была слишком спокойной, Македония. Что мы сегодня видим в Македонии? Мы видим острый политический кризис, активно подогреваемый извне. Напрямую, наверное, никто не признается, что это связано с судьбой "Турецкого потока", но аналогия напрашивается сама собой.
